Владимир Романовский - Хольмгард

Она с беспокойством посмотрела на него. Ярослав присел на край ложа.

— Очень нужно, — сказал он. — С тобою останется Жискар. Придет сюда и будет с тобой сидеть. Я ему велел не выходить. Завтра мы отсюда уедем.

— Все-таки ты решил уехать.

— Мне нужно, чтобы наш первенец родился в спокойных условиях. Чтобы с тобою ничего не случилось. А там видно будет. Не грусти, Ингегерд.

Годрик против обыкновения громко храпел, и Хелье пришлось несколько раз перевернуть его со спины на бок, чтобы он не мешал ему думать и одеваться. Одежда, принесенная Диром, не очень подходила по размеру, и вместо болярского сынка получался какой-то замшелый провинциал, желающий соответствовать. Пришлось порыться в суме Годрика, найти иголки, нитки, и кое-что подкоротить. Особенно раздражала сленгкаппа — Дир явно мерил ее на себя, Хелье она была до пят. Как подкоротить сленгкаппу, не нарушив общего ее вида и стиля? Замечательные разрезы, весьма необычные. Канва толстенная, иголкой не пробьешь. Дир и Ротко ушли за «маленькой хорлой», корова за дверью у крыльца, с облегченным выменем, жевала жвачку и уходить не собиралась, а Хелье возился и возился с одежкой. Сапоги оказались великоваты, но тут уж ничего не поделаешь. Кроме того, общий вид одежды не располагал к ношению сверда на перевязи, а идти на суд без сверда было опасно. Опасно было и со свердом, но все-таки чувствуешь себя увереннее, когда при тебе оружие. Ночью предстояло смотаться к дому Белянки, посмотреть, как там и что, обнадежить Любаву, часов восемь в общей сложности провести в пути — опять бессонная ночь! Можно, конечно, послать вместо себя Дира, но как-то боязно. Любава Дира не помнит, наверное, а Белянка не знает, а он еще натворит там чего-нибудь. Эх. Монашья роба гораздо лучше молодежных фасонов, сверд под нее прячется запросто. А вообще, наверное, весело они живут, эти молодцы да девицы. В их возрасте я, вместо того, чтобы веселиться с себе подобными, вздыхал по Матильде и торчал в Старой Роще, обучаясь премудростям свердомахания. Ну, еще фолианты читал всякие и со священником спорил на отвлеченные темы. А в Роще все были старше меня. Так и вырос одиноким волком. Теперь у меня есть друзья, Дир и Гостемил, хорошие, и Яван, парень неплохой, хоть и сохраняющий упорно дистанцию, но не всякий мне позавидует — иметь таких друзей хлопотно, наверное. И гадина эта в Киеве. Ведьма. Стерва.

Хелье пригорюнился, не прекращая работы. Вскоре сленгкаппа была готова и выглядела неплохо. Не то, чтобы великолепно, но сойдет. Натянув порты, Хелье обнаружил, что они давят в паху. Что за глупости — длина, вроде бы, нормальная. В бедрах я не широк, скорее наоборот. Он похлопал себя по бедрам и ягодицам и вдруг обнаружил тесемки в области паха. Тонкие, едва заметные. Найдя узел, он развязал тесемку, и давление ослабло. Так. Безобразие — порты предусматривают разные величины хвоя. Развратный Новгород. Даже в Константинополе такого нет. Хелье сделал широкий шаг. Затрещал шелк — порты не были рассчитаны на особенности перемещения в пространстве, связанные с учениями в Старой Роще. То есть, для драки не подходят. Вставить клинья, что ли? Хелье снял порты и рассмотрел их еще раз, внимательно. Ну я тут напортняжничаю! Тонкая работа, тонкие швы, стежки еле видно. А сленгкаппой… не прикрываются эти места, вдоль бедер. То есть, будут видны клинья, если их вставить. Знатная молодежь в драках не участвует. А если и участвует, то одежду покупает назавтра новую. Непозволительная расточительность.

Но вот что. Ротко пойдет со мной — ему в любом случае любопытно посмотреть на суд. Он наденет мою сленгкаппу и перевязь, и будет стоять рядом со мной таким образом, чтобы мне в случае чего можно было только руку протянуть — и вот он сверд. А порвутся порты — леший с ними. Еще можно разбудить Годрика и потребовать, чтобы он что-нибудь придумал с этими портами. Годрик многое умеет. Но пусть спит, ну его. Да не храпи ты так, бриттское чудовище.

Дверь отворилась и в дом вошли Ротко и Дир. Последний волок упирающуюся девчушку лет тринадцати или пятнадцати. Хелье завозился с новыми портами, но вспомнил о предстоящем ночном путешествии и взял с ховлебенка старые.

— Вот, привели! — объявил Дир.

— Что вам всем от меня нужно? — взвизгнула девчушка, глядя на полуголого Хелье и предполагая разное.

Надев порты, Хелье подошел ближе и внимательно на нее посмотрел. Она рванулась, и пришлось схватить ее — сперва за плечо, а когда она вздумала вдруг кусаться, то и за волосы. Нет, лет ей было больше. Восемнадцать. Как минимум.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— А тебе-то что! Свиньи! Вот узнает мой…

— Тихо. Как тебя зовут?

— Если хотите все хвелаш, то так бы и говорили, а зачем же меня сюда волочь, аспиды…

— Зовут тебя как!

— Минерва! — крикнула она с вызовом.

Хелье и Ротко засмеялись. Дир на всякий случай хохотнул.

— Чего ржете? — сердито огрызнулась Минерва.

— Садись, Минерва, — сказал Хелье. — Никто тебя здесь не тронет. И денег мы тебе дадим. Садись, садись. — Он повернулся к Ротко. — Она?

— Да.

— Она одна такая там?

— Где?

— В квартале.

— Да. Остальные посолиднее.

— Да уж, — вставил Дир.

Ротко, посмотрев на Дира, засмеялся.

— Чего ржешь? — осведомился Дир, тоном, почти совпадающим с давешним тоном Минервы, только в басовом ключе.

— Да так, — сказал Ротко.

Хелье посмотрел на него внимательно.

— Нет, не могу, — Ротко опять засмеялся. — Друг твой заприметил там же одну… солидную… — он опять засмеялся.

— А что? — возмутился Дир. — Я не виноват, что они дуры такие в городе этом астеровом.

— И что же? — спросил Хелье.

— Подходит он к ней, — объяснил Ротко, — к солидной… Она думает, что он ее за руку возьмет, денег даст, с собою поведет. А он… — Ротко опустился на ховлебенк и опять засмеялся.

— Ну нет у меня денег. Что поделаешь. Все истратил, — сказал Дир.

Хелье начал понимать, в чем дело.

— Что же ты, Дир, ей сказал?

Дир насупился.

— Он ей сказал, — Ротко сделал торжественное лицо, — «Полюбил я тебя!…»

Хелье сел рядом с ним на ховлебенк и захохотал.

— А что? — спросил Дир сердито. — Любовь военачальника чего-то да стоит, все-таки. Даже в Новгороде! Я так думал. Провались они, астеры эти.

— И обнял ее, — добавил Ротко. — Страстно так.

Хелье чуть не упал от смеха с ховлебенка.

— Прекратите ржать, — велел Дир.

— Ничего страшного, — сказал Хелье. — Ты вот давеча ржал, и я не обижался.

— Так то другое дело совсем. — Дир хмуро посмотрел на Минерву. — А эта совсем не годится. Я ее давеча видел в детинце.

— Чего-чего? — Хелье сразу посерьезнел.

Дир понял, что совершил оплошность и прикусил язык. Но было поздно.