Владимир Романовский - Хольмгард

— Ну ты не ври, — сказала Довеса не очень уверенно. — Так не бывает. Не бывает ведь так.

— А двадцать две гривны за восемь ларчиков бывает?

— Но вот же, вот же деньги!

— Дура бессовестная и подлая, — сказал Осмол и ушел спать.

Рана его загноилась ночью, и он бредил. Но к утру, обильно вспотев, скрипя зубами от боли, почувствовал Осмол, что рана действительно не очень страшная. У Довесы ночью сделалось сильное сердцебиение в связи с двадцатью двумя гривнами, но и она под утро чувствовала себя неплохо. Дальнейшая судьба этой супружеской пары небезынтересна, но не имеет отношения к последующим событиям. Вернемся в предыдущую ночь, читатель.

Воеводы и боляре, собравшиеся в Валхалле, порешили, что к прибытию Житника все готово. В наличии имелось около шестисот человек, да в Новгороде сотня — вполне достаточно для начала, учитывая, то все наемники уехали кто в Киев, кто в Сигтуну. Можно было подождать, пока подтянутся остальные шесть тысяч, но и так слишком долго ждали. Рассвет Новгород встретит с новой властью, почти бескровно занявшей позиции. Уже образовались фракции; уже делили участки в детинце и около — кому какой.

Восемьдесят всадников подъехали к Верхним Соснам около двух часов пополуночи. Военачальник Ликургус по пути отдавал приказы, передававшиеся по цепочке, чтобы подчиненные попривыкли к командам по-славянски с греческими интонациями, и время от времени вставлял греческие фразы, известные всему воинству Европы — юЏе юаЏгиаЅџ, ЄџҐи юаЏцЏгў, и прочие. Разделенные на десять отрядов, каждому отряду Ликургус назначил лидера, всадники остановились, глядя коней по холкам.

Не выезжая из леса, Ликургус оглядел поле перед княжеским комплексом. Шатров не было — захватчики планировали идти на Новгород за три часа до рассвета. Горели костры. Многие ратники дремали, остальные переговаривались. В Валхалле никто не спал, но, возможно, пили.

— Может… — начал было Ярослав.

— Не мешай, князь, — отрезал Ликургус, продолжая осматривать поле.

Также по цепочке, Ликургус передал лидерам план. Тут же два отряда отделились и рассыпались по трем главным, ведущим прочь от Верхних Сосен, хувудвагам.

Еще три отряда построились по двое. И тридцать человек подняли луки. Ликургус подождал, пока Эржбета, в привычном ей мужском наряде, заберется на дерево и подтянет к себе пять колчанов, по двадцать стрел в каждом, и вытащил сверд.

— Рты не открывать, — сказал он. — Ни звука. Падаешь с коня — падай, но с закрытым ртом. Устрашающих или обманных движений не делать. Каждый взмах сверда должен достичь цели. Прикрываться только щитами. — Он подождал, пока слова его передадут всем, и, подняв сверд, сказал, — Вперед.

Тридцать всадников рассыпались в шеренгу и выскочили на поле перед Валхаллой. На счет шесть в стоящих, лежащих, и полулежащих ратников полетел дождь стрел. На счет двенадцать — еще раз. И еще раз на восемнадцать. Раздались крики, но неуверенные и нестройные. Шеренга кососотенных конников пошла по полю над кострами, сметая, топча и рубя все на своем пути — будто тридцать плугов шли, вспахивая ландшафт. Когда половина поля была пройдена, в центре шеренги открылось пространство.

Привстав на стременах, Ликургус, глаза налиты кровью, не сказал, но крикнул:

— Вперед!

И тридцать всадников под его непосредственным командованием пошли по два по середине поля.

Уцелевшие ратники бежали сломя голову к редким повозкам, а кто и просто наугад, без цели — врассыпную. Отряд Ликургуса, пройдя через поле клином, подлетел к Валхалле и рассыпался в обе стороны по периметру. Трое конников и Ярослав остались рядом с Ликургусом. Пятеро всадников остановились у входа, остальные подъехали к окнам. Ликургус соскочил с коня, отцепил от седла первый жестяной сосуд, и протянул руку. Всадник вложил ему в руку горящий факел.

Отцепив от сосуда кишку, Ликургус несколько раз дернул рычаг. Другой всадник, спешившись, ударом топора выбил ставню. Направив кишку через окно в зал Валхаллы, Ликургус приставил к ее концу зажженный факел и ногой надавил второй рычаг, служивший спусковым механизмом.

К окну кто-то подскочил, и третий всадник выстрелил почти в упор из лука.

— Не трать понапрасну стрелы! — крикнул ему Ликургус.

Волна огня вырвалась из кишки. Внутри Валхаллы полыхнуло. Ликургус подергал рычаг и снова направил кишку внутрь. На этот раз полыхнуло сильнее. Через открытые тут и там ставни наружу вылился огненный свет, осветив пространство вокруг здания.

Воеводы и ратники ломились наружу через главный вход — кососотенцы со свердами наготове, ждавшие этого, рубили всех подряд, и вскоре гора тел закрыла проход. Ломились наружу сквозь окна — там их тоже ждали.

Ликургус вскочил в седло и отцепил второй жестяной сосуд.

— По плану, — сказал он. — Князь, со мной.

Ярослав, которому было не по себе, последовал за Ликургусом. Заехав с другой стороны Валхаллы, Ликургус оттолкнул от окна чье-то бездыханное тело, откупорил сосуд и попросту опорожнил его внутрь.

— Факел, — сказал он.

Ярослав даже не понял, что к нему обращаются. Ликургус отбежал к ближайшему костру, возле которого лежали убитые — шеренга снова соединилась по другую сторону Валхаллы, у княжеской резиденции, которую уже успели зажечь, закидав факелами — схватил головешку, вернулся, и кинул головешку внутрь.

— Греческий огонь, — пробормотал Ярослав.

— Со мной! Со мной! — крикнул ему Ликургус, вскакивая в седло. — Грех пополам, князь! — и засмеялся зловеще.

Из княжеской резиденции выбегали люди — в основном боляре, пожелавшие ранее там отдохнуть. У многих в руках были сверды. Ликургус и десять присоединившихся к нему кососотенцев налетели на них вихрем. Срубленные головы, вывороченные внутренности, люди, расщепленные надвое — все это смешалось в голове Ярослава, перед глазами стоял туман, запах крови душил князя.

Шеренга, дойдя до конца княжеского комплекса, повернула назад и снова прошла волной до горящей Валхаллы, разделилась, обошла пожар, вновь соединилась у входа, и двинулась по полю обратно к лесу, добивая уцелевших. А отряд, занятый непосредственно Валхаллой, продолжал окружать ее по периметру, то накатываясь, то отступая, рубя выбегающих. Вскоре выбегающие кончились — огонь и дым сделали свое дело, и все, кто все еще находился в Валхалле, лежали там без сознания, и уже не метались в горящем хаосе, не кричали, не наталкивались друг на друга.

Несколько конников, чудом уцелевших и чудом успевших оседлать коней, попытались уйти по одиночке. Кососотенцы знали друг друга в лицо, но уходящим помогала ночь — узнать кого-нибудь в свете костров и пожара можно было не дальше двадцати шагов. Четверо уходили по направлению того места, откуда началась атака — и все четверо упали с коней, один за другим, сраженные стрелами Эржбеты. Еще несколько всадников в беспорядке скакали во весь опор, размахивая без толку свердами. Один из них наскочил на Ярослава и князь, которому методы Ликургуса были внове, принял удар сверда на обнаженный клинок. Лошадь убегающего взлетела на дыбы. Ярослав потащил уздечку влево, уклоняясь от следующего удара и рассчитывая воткнуть лезвие всаднику в бок, но удара не было. Подскочивший сзади на обезумевшем коне Ликургус размозжил беглецу голову ударом поммеля.