Виктор Сиголаев - Фатальное колесо. Пятое колесо в телеге

Разве что… я.

И то проживая свое детство и юность по второму кругу.

Повезло так повезло!

– Мам, а ты не помнишь… э-э… то есть я хотел сказать… если бы ты со мной завтра пошла… Короче! В каком магазине мне лучше всего прибарахлиться? Не подскажешь?

Спросил и… почувствовал, как под ногой щелкнул запал взрывателя.

– А что такое? – «расцвела» мама. – А где же наша великая самостоятельность? Ты же взрослый уже! Сам же только что выступал: «Мне носить… Мне решать…» А чуть что – сразу «мам»?

М-да.

А знаете, почему подростков традиционно считают «трудными»? Не поверите – из-за «трудных» родителей! Ну что, разве сложно ответить просто, по-людски? К чему эти… унижения формирующейся личности? Нельзя же вести себя так авторитарно с вольнолюбивыми «детьми цветов». Помню я, что «шопились» мы тогда с мамой в какой-то комиссионке, а вот конкретно в какой из них – вылетело, знаете ли, из головы, за… без малого сорок лет отсутствия.

– Думаю, около «России» есть неплохой магазинчик одежды. – Я демонстративно не реагирую на обидные раздражители и пытаюсь с мамой общаться миролюбиво, «по-взрослому». – Помнишь? Через дорогу, напротив кинотеатра. Наискосок.

Мама как-то странно на меня посмотрела, нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить, а потом молча кивнула. Согласна, мол, годится. Туда и шпарь. Вон оно что! Это матери, по всей видимости, вспоминаются психологические катаклизмы семилетней давности, когда я невольно пугал окружающих своей неконтролируемой «взрослостью». Вернулся демон?

Да, мама. Вернулся. Трепещите, смертные!

Хотя… права любимая родительница: лучше надо маскироваться! Тем более что, как я уже говорил, события прошедших лет благополучно откристаллизовались в текущей памяти. Нарисовались в деталях, хрен сотрешь. И… впечатлений уникума в последнее время я уж точно не производил. Так, стандартный подросток уровня разве что чуть выше среднего. На «четверочку».

Этого типажа и нужно придерживаться.

Вспомнился «бородатый» анекдот времен начала восьмидесятых:

«– Ты же дворник, дядя Вася, сбрей бороду, на Карла Маркса больно похож! – Бороду я, положим, сбрею, а вот умище-то куда девать?»

Вот и мне – куда девать умище-то?

Прикинуться-то середнячком я, положим, прикинусь, только что делать с многомудрым взрослым сознанием в неугомонной подростковой голове? С этой страстью к справедливости и занудному морализаторству? И чего это мы все, старички, такими «правильными» становимся с возрастом? Причем чем больше безобразничали в молодые годы, тем праведнее пытаемся выглядеть к старости! Из-за того, что куролесить уже нечем? Что за двуличие?

«Ах, знала бы молодость… Ах, старость могла бы…»

А вот в моем случае… нашли, знаете ли, друг друга два непримиримых антагонизма. Слились в экстазе. И «могу» я теперь многое, и «знаю» немало. Как удержаться от искусов с такими возможностями? Появился, понимаешь, рог у «бодливой коровы», словно лишняя беспокойная нога у пресловутой собаки. И не дают эти дополнительные аксессуары спокойной жизни бедным изувеченным животным.

У телеги появилось пятое колесо! Причем ведущее.

«Сгорают души в прах под колесом фатальным…» – спасибо, Омар Хайям. И не поспоришь с гением – судя по рискованным моим приключениям в возрасте семи лет, иначе как «фатальным» это пятое колесо и не назовешь! Хотя бы по количеству «зажмурившихся» на моем пути злодеев. И по способам, отправившим их в мир иной.

Уфф! Вспоминать жутко.

Я вдруг заметил, что в нашей с мамой дискуссионной баталии возникла несуразная пауза. Мент родился! А еще – за мной внимательно наблюдают. Пристально и со все возрастающим подозрением.

– Э-э… – протянул я, соображая, как выкрутиться. – М-да. У «России», значит. Комиссионка. Туда, значится, и… Слушай! А как тебе нравится имя Ольга?

Беспроигрышный вариант для экстренного перевода стрелок на другую тему.

Выбором имени для сестры, которая, я знаю точно, появится ровно через одиннадцать дней, вся наша семья занимается уже битый месяц. Исступленно и непримиримо. Папа склоняется к патриархальным Верам и Дарьям, мама – к более продвинутым Алисам и Снежанам (не дай бог!). Бабуля, папина теща, втайне мечтает, чтобы внучку назвали Раисой, в честь… нее, любимой. Наивная – плохо она своего зятя знает! Тот быстрее Авдотью выберет из патриархального арсенала.

Я же до последнего момента на эту тему помалкивал. Из деликатности. А Ваське, брательнику, просто наплевать. Он очень болезненно воспринимает сам процесс постепенного смещения координат ценностей с его персоны на будущую родственницу. Я это, кстати, тоже заметил – родители в предвкушении появления новой игрушки к нам, пацанам, стали как-то прохладненько относиться. Без привычного руководящего и направляющего пресса. Мне так даже по кайфу, в силу переходного возраста, а малой эгоистеныш бесится втихаря и не по-детски ревнует.

Так вот, вариант «Ольга» на семейном совете пока не рассматривался.

И я даже знаю почему…

– Не-эт. Что ты? – Мать моментально забыла о беспокоящих ее подозрениях. – Ольга. Оля. Леля… Нет. Точно нет. Слишком просто! И… Леля… фу!

– А ты не называй ее Леля! – подлил я масла в огонь, точно зная, что в самый последний момент, устав бодаться друг с другом, мама и папа остановятся именно на этом компромиссном варианте. – Никто ж тебя не заставляет. Зови ее просто Оля! Чем плохо?

– Оля… Оля-Оля, оля-ля́. Да точно нет!

– Почему?

– По кочану!

Аргумент!

Вот и поговорили.

Наивная моя мама! Даже не подозревает, что семя уже ушло в благодатную почву и в эту самую минуту начинает экстренно проклевываться – одиннадцати дней как раз и хватит, чтобы дать крепкую здоровую поросль. Поздравляю, Ольга Анатольевна, судьба вашего имени предрешена! Не будем полагаться на волю случая.

Самотек – не наш метод!

– Ну, как хочешь, – отступил я на заранее подготовленные позиции. – Прасковья Анатольевна тоже нефигово. Или… Ефросинья, Агафья… Даздраперма – вообще офигеть!

Это был финальный мазок кистью. Не… «энерген» для зернышка!

Мать злобно зыркнула в мою сторону и отправилась на кухню – возмущенно греметь кастрюлями. А я плюхнулся на стул у своего персонального письменного стола. Да-да! По поводу окончания школьной восьмилетки и моего успешного поступления в технарь мне полагался письменный стол и прилегающий к нему кусок жилплощади – целый угол нашей квартиры, где на стенке я еще разместил радиоточку, пару светильников и всунул к батарее отопления кресло-кровать – для изучения низменных наук и размышлений о глобальном – в тепле и в… горизонтальном положении.

Ну и для банального ночного сна, чтобы далеко не ходить.