Анатолий Рыбак - Секретные материалы

– Я вот к чему веду, – стал подводить черту рассказчик, – описание внешнего вида пса, появившегося на свалке, свидетельствует о том, что это и есть тот самый Мухтар-Бобик. Несмотря на то, что он отзывался на одну кличку, надпись на ошейнике указывала на другую, хотя вполне вероятно, что ранее ошейник принадлежал совсем другой собаке. Впоследствии так оно и оказалось. Да, вот еще что, – вспомнил Иван Захарович, – после того, как собака была опознана (в том смысле, что оказалась Бобиком), к ней стали принюхиваться, точнее, проявлять интерес представители ООН. Пришлось наобещать им с три короба, а на прощальном банкете применить местную чачу, после которой они забыли свои настоящие фамилии и испанец Гарсия стал называть себя Филом, а китаец Цао Ю заявил, что он Кацусика Хокусай.

– Это все в корне меняет дело, – заявил его сослуживец, пытаясь запомнить трудно запоминавшиеся имена и фамилии. – Если к нему проявлен такой повышенный интерес, однозначно Тузик-Бобик нужен нам просто позарез.

Отзвонив начальству и получив добро на отлов интересующего экземпляра, сослуживцы позвонили директору свалки, и тот с радостью согласился оказать любую, но только посильную помощь.

Прибыв на коммунальный объект, кинологи почувствовали запах керосина и еще какой-то горючей жидкости, поэтому они остановились в раздумье возле огромной кучи мусора, пытаясь припомнить название топлива. У Сидоркина оно уже закрутилось на языке, но тут половина свалки озарилась ярким пламенем и окуталась едким дымом.

Прибежал директор в пыльном халате и с радостным выражением лица.

– Вот, как и обещал, оказываю всяческое содействие отечественной космонавтике. Сейчас мы его, голубчика, выкурим оттуда.

Результаты выкуривания не заставили долго ждать. Первым вынырнул из дыма экскаваторщик, следом за ним пешим ходом потянулись бульдозеристы с контролерами и прочие сотрудники с их добровольными помощниками, одетые непонятно во что такое.

– Михалыч, вы что, совсем уже офонарели, – заявил один из бульдозеристов, выливая из черпака на свои дымящиеся штаны дождевую воду, которую черпал из двухсотлитровой бочки. – Я так понимаю, что техника не сгорит, поскольку стоит без солярки и масла, примененных вами для запланированного поджога седьмого сектора, но совсем непонятно, кто выдаст новую спецодежду взамен пришедшей в негодность?

На механизаторе широкого профиля красовались шерстяные брюки, потертые во многих местах после многолетней эксплуатации и купленные в областном универмаге не менее двадцати лет назад. Полученная на производстве спецовка обычно использовалась им при поездках на дачу или рыбалку, где немедленно снималась, оголяя мощный торс с вытатуированными видными деятелями Коммунистической партии и семейные трусы, усыпанные вылинявшими незабудками.

Директор свалки внимательно присмотрелся к еще парующим штанам но, не обнаружив на них ни одной существенной дырки, послал куда-то механизатора, и, как ни странно, тот убыл в указанном направлении, причем, как показалось гостям, с превеликим удовольствием.

Руководитель радовался, словно ребенок, и все показывал пальцем на сильно дымившие матрацы, которых было столько, что посторонний наблюдатель мог подумать о хорошо поставленном производстве этой продукции в данном населенном пункте. На самом же деле матрацы производились за четыреста, а может быть и пятьсот километров отсюда, а на свалку они попали после того, как в пионерский лагерь «Ласточка» нагрянула внеплановая комиссия, опоздавшая на проверку оздоровительного объекта на неполные сутки. Может быть из-за того, что приготовленные для их встречи шашлыки уже остыли, а великолепно приготовленная тройная уха застыла так, что ее нельзя было провернуть даже армейским половником, проверяющие ужасно жаловались на бессонную ночь, проведенную в спальном корпусе пионерского лагеря. Уже утром, посовещавшись у костра, дрова которого должны были воспламениться под звуки горна в пионерских кострах, комиссия пришла к неутешительному выводу, что необходимо закупать новые матрацы, а старые передавать в войсковые части в порядке оказания помощи армии. Разогретые на тех же дровах вчерашние шашлыки и тройная уха сумели все-таки оказать положительное влияние, поэтому на послеобеденном совещании настроение членов комиссии заметно улучшилось. После легкого послеобеденного сна был сделан другой, не менее важный вывод, что после охраны мира и покоя наших трудящихся, солдатам вряд ли удастся уснуть на данных изделиях, что может подорвать обороноспособность нашей страны, поэтому постановили немедленно списать все это хозяйство с дальнейшим использованием его как протирочный материал или попросту – на ветошь.

Матрацы долго валялись в подсобном помещении свалки, поскольку протирать ими бульдозеры или какую другую технику было делом безнадежным, а при роспуске на ветошь из них вылетало такое количество ваты, что, увидев носившиеся в воздухе белые клочки, директор употреблял триста грамм неразбавленного медицинского спирта и начинал громко рыдать. Вначале сотрудники думали, что это аллергия на вату или спирт, поэтому мчались за участковым врачом, который приносил два ведра, заполненные под завязку различными по составу промывочными растворами, но как потом выяснялось, у директора появлялись ностальгические воспоминания о родном городе, где все население выходило на сбор хлопка, словно на всесоюзный праздник.

– Вот он! – неожиданно заорал директор свалки, у которого между ног прошмыгнула и стремительно помчалась к куче битой стеклотары совершенно черная псина.

Это сырье постепенно накапливалось и каждый месяц сдавалось на стекольный завод, причем не менее десяти тонн, поэтому он сильно переживал за его сохранность. За этой кучей находилась еще одна, не менее ценная, состоявшая из вымытых щелоком бутылок, и начальник волновался оттого, что посторонние лица могли заметить скрытое от посторонних глаз хозяйство и распустить по этому поводу нехорошие и даже провокационные слухи. Естественно, что если бы информация, предназначенная не для посторонних ушей выходила за пределы свалки, приемные пункты могли отказаться принимать стеклотару, но в этом случае, по мнению директора, ликероводочные заводы могли понести существенные убытки, а население огромной страны лишиться последней радости.

Бобик удачно проскочил кучи, не получив ни одного повреждения, однако не заметил огромной ямы, где находились тысячи использованных жестяных крышек, подготовленных к сдаче в чермет, и, попав в эту ловушку, стал отчаянно грести лапами, пытаясь вырыть нору поглубже. Подбежав к тому месту, куда как сквозь землю провалился пес, все услышали жуткий скрежет и увидели вылетавшие из ямы уплотнительные резинки, которые от усилий Бобика выскакивали из проржавевших крышек.