Максим Разумников - Сэлмен

Наконец, услышав громкий щелчок, Сэлмен отпустил рычаг – и тот начал мерно крутиться в обратную сторону. Из аппарата, как из музыкально шкатулки, зазвучала колыбельная музыка, а на экране возникли картинки: сперва это были бессмысленно мелькающие фрагменты старой, поврежденной, черно-белой пленки. Затем разрозненные отрывки сформировались в короткие ролики, которые прокручивались в обратном порядке: качающиеся качели на детской площадке; стрелки старой часовни, которые крутятся в другую сторону; капли дождя восходят в темное небо, высушивая за собой асфальт и крыши домов; мертвый серый голубь, лежащий в луже крови, открыл глаза, задергался, вся кровь всасывалась в него, а затем резким движением его подбросило в небо, и он исчез из виду.

Колыбельная и картинки слились в его сознании в единое целое, приобретая форму трехмерной картинки, глубину которой возможно узреть лишь при определенном ракурсе и настрое мысли. Сэлмен чувствовал, что может лишь протянуть руку – и она погрузится внутрь экрана, ощущая ласковый уличный ветерок. Картинка словно расширялась за пределы экрана, – и он вдруг осознал, что так оно и есть, и это никакой не мираж. Через считанные секунды границы кадра уже достигли человеческих размеров, проглотив целиком телеаппарат и захватив часть пола. Изображение остановилось на изображении детской площадки. Сэлмен отступил назад – но там все еще сверху падали обломки, люди метались в поисках спасения, несколько трупов лежали с проломленными черепами – эти люди моментально скончались на месте, другие медленно умирали под обломками, кто-то полз прочь со сломанными ногами, оставляя за собой кровавый след, словно некто неведомый вел широкой кистью по холсту. Были и те, кто пытался разбить окно, – но за стеклом была стальная решетка. Тех, кому все-таки удалось добраться до коридора, где находился единственный выход, смерть настигла у самого порога: обрушившийся потолок засыпал их камнями, полностью перегородив проход и заодно лишив единственного шанса на спасение всех, кто еще оставался в зале. Из-под обломков разрушенного фонтана во все стороны била вода, размывая лужи крови.

Тем временем Медведь, не говоря ни слова, уже прошел сквозь ставший огромным экран и очутился по другую сторону. Сэлмен сперва даже не поверил своим глазам. Но медведь уже покрылся черно-белой рябью и слился с картинкой, двигаясь наоборот, как и все вокруг него. Он махал лапами и кричал что-то неразборчивое – так как и слова его звучали наоборот.

Возможно, это выход, подумал Сэлмен. Но куда он меня заведет? Черт, что за неуместные вопросы, когда ты в безвыходном положении? Но пока логика еще хватала его за руки, не позволяя ему следовать за говорящим медведем в это потусторонность черно-белого экрана, Сэлмен вспомнил фразу, которую часто повторял его отец:

– Вся жизнь – говно, а мы можем лишь выбирать, чтобы наступать на менее свежее.

В детстве Сэлмена забавляли такие странные размышления о жизни, но теперь он все больше осознавал, каким несчастным человеком был его отец на самом деле. И для себя решил, раз он и так по уши в дерме, а по ту сторону экрана оно казалось намного суше, чем здесь, то выбор очевиден.

– Ладно, зайду я в этот чертов экран, – пробурчал он в полном смятении и уже было протянул дрожащую руку к экрану, когда вдруг вспомнил себя в бою на Голанских высотах, когда они преодолевали минное поле: солдаты понимали, что назад пути нет, потому что численность врага в тылу намного превосходила число бойцов их маленького взвода. – За мной! – Скомандовал Сэлмен, едва дотронувшись до светящегося экрана. Затем резко сунул руку внутрь и ощутил пронзающий до костей холод.

– За тобой… Да за тобой я пойду хоть на край света! – Произнес молодой Дрейк. Его лицо было покрыто грязью и запекшейся кровью. Он побежал сквозь высокую траву, обгоняя Карла.

Сэлмен понял, что уже не сможет вытянуть руку назад, экран крепко схватил ее, втягивая за ней, все сильнее и сильнее, и все тело. Сэлмен с удивлением разглядывал свою руку – она уже наполовину обесцветилась, ее словно окунули в холодный гель, а на коже чувствовались легкие покалывания. Тело Сэлмена уже наполовину погрузилось в экран, – и тогда остальная его часть, словно кто-то придал ему ускорение, влетела в экран с огромной скоростью, полностью погрузившись в черно-белую картинку.

Сэлмен рухнул на траву. Место, в котором он очутился, обрело свои естественные краски, и он получил ответ на один из своих вопросов.

02

Сэлмен поднялся на ноги. Вокруг себя он увидел полуразрушенный, безлюдный, окутанный сумерками городишко. Остовы зданий напоминали гигантские картонные коробки с вырезанными дырками, и, глядя в темные оконные проемы, Сэлмен чувствовал, будто вглядывается в чьи-то бездушные глаза. А они в ответ пронзали его невидящим взором, словно пытаясь вытянуть душу, чтобы заполнить ею пустующие пространства за кирпичными стенами. Где-то в сиренево-туманной дымке у самого горизонта прорисовывались силуэты сломанных и искривленных электрических столбов и узких, устремленных ввысь многоэтажек.

Во влажном воздухе носился шальной ветерок, жухлая трава блестела от вечерней росы. Тени летящих по небу туч проносились по улицам как стая голодных волков, преследующих свою добычу. Экран исчез, словно его никогда и не было. Хотя Сэлмен и не жаждал вернуться в тот хаос, из которого он таким фантастическим образом сбежал. Зато, возможно, в этом мрачном городишке он найдет здравомыслящих людей. Плюшевый медведь отряхнулся, словно мокрый пес, и покрутившись на четырех лапах вокруг своей оси в обе стороны наконец нашел удобную позу и разлегся на землю.

– Нам надо отдохнуть, – резюмировал медведь и широко зевнул, раскинув плюшевые лапы по мокрой траве.

Сэлмен еще раз внимательно оглянулся вокруг, с большим подозрением и даже со страхом.

– У нас нет времени на отдых. Мне надо найти ближайший телефон, а лучше всего – полицейский участок… И поскорей!

– Да куда ты спешишь?

– Мне надо… что-то нужно сделать… – Сэлмен отчаянно чесал руками голову и уже не был уверен в своих словах. – Не помню, куда мне нужно попасть… Убей меня, я ничего не помню! Черт возьми… Да и вообще… мне не кажется, что надо куда-то попасть…

На него навалилась дикая усталость, он погружался в ее объятия, а она баюкала и нежно гладила его по щеке… Медведь быстро заснул, нет, буквально отрубился и уже храпел, как старая газонокосилка. Сэлмен еще пытался сопротивляться, но отяжелевшие веки моментально захлопнулись, как двери от мощного сквозняка.

Нельзя, нельзя поддаваться усталости в такой критический момент, успел подумать Сэлмен и даже попытался ударить себя по лицу, но руки отказывались его слушаться. Хорошо… Я только немножко вздремну…