Максим Разумников - Сэлмен

03

Сэлмен очнулся. Вокруг было темно. Он поднял голову и понял, что спал, сидя за столом. От того, что руки были вместо подушки, они совсем занемели, и теперь острые покалывания свидетельствовали о том, что к ним постепенно возвращается чувствительность. Какая дешевая формайка, подумал Сэлмен, разглядывая стол. Огляделся по сторонам, и сначала довольно трудно было понять, что он находиться в маленькой дешевой забегаловке. Но через несколько минут глаза привыкли к тусклому освещению, которое исходило от единственной красной лампочки над входной дверью. Красный свет немного напрягал, и эта забегаловка напомнила Сэлмену случай, когда отец по пьяни забыл его в темном прокуренном баре. Ему тогда было всего пять лет, и он был до смерти напуган, шастая среди пьяных мужиков и проверяя каждый уголок, даже женский туалет. Тогда ему пришлось возвращаться домой самому – шагать пять часов одному среди ночи.

Несмотря на то, что Сэлмен только проснулся, он чувствовал себя довольно бодро и даже свежо, без признаков слабости и липкого привкуса во рту. Он двинулся в сторону выхода сквозь темную пустующую кафешку, чувствуя, как подошвы ботинок прилипают к чему-то скользкому, разлитому на полу, но в темноте не мог разглядеть, что это было. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, ударив Сэлмена так сильно, что тот, не устояв, рухнул на липкий пол. В кафетерий нервным шагом вошел высокий широкоплечий тип в черной мантии, широкий капюшон который прятал от посторонних взглядов его лицо. Тип подошел к столу напротив двери, на котором лежала черная коробка, словно ее нарочно оставили здесь, на видном месте.

– Простите… Эй, сэр! – Прокричал Сэлмен, пытаясь подняться с пола.

Мужчина в мантии не отреагировал на его слова, он уже тянулся рукой к таинственной черной коробке. Сэлмен, прежде не обративший внимания на предмет, теперь сам захотел узнать, что там внутри.

– Ты меня не слышишь? Ты глухой?! Эй ты, урод, отвечай, когда к тебе обращаются!!! – Все сильнее распалялся Сэлмен, уже поднявшись на ноги. Но незнакомец, все так же не обращая на него внимания, схватил коробку, резким движением повернулся к двери и вышел быстрой прямой походкой. Сэлмен поспешил вслед за ним. Что за членосос?! Почему не отвечает? Сэлмен отряхнул пыль с плаща и с усилием потянул на себя тяжелую входную дверь. Легкий порыв ветра пробежал по телу и запутался в длинных волосах, играя со спутанными кудрями и сметая с них пыль. Он жадно вдохнул, впуская в легкие поток прохладного свежего воздуха.

Яркий лунный свет освещал город, ему слегка помогали старые уличные фонари, хаотично разбросанные вокруг площади, по которой шел Сэлмен. Осторожно ступая по мостовой, он все больше удивлялся тому, насколько заброшенным был этот городишко. Мимо пролетела старая газета, по сторонам виднелись пустые витрины, окна многих из них были выбиты. Разбитые деревянные ящики сгрудились у входа в овощной магазин, а вокруг них валялись давно прогнившие, покрытые пушистой плесенью овощи.

Лунные лучи будто сами направляли его к афишной тумбе Морриса на перекрестке, в самом центре городской площади.

– Похоже, лунные лучи сами направляют меня к афишной тумбе.

«Я ведь только что сказал это… Ну вот зачем ты повторил?!» – пронеслось в голове.

– Да, но я почувствовал сильное желание повторить это, сам не знаю, почему. Кажется, я обязан подойти к этому столбу объявлений, словно это моя судьба… – «Да-да! Просто подойди уже наконец к столбу, чтобы потом продолжить наш путь». – Ладно…

Старинный столб объявлений был облеплен толстым слоем разнообразных афиш и информационных листовок. Многие были порваны, их обрывки кружили вокруг столба карликовыми смерчами. На одном из расклеенных объявлений кто-то зачеркнул черным маркером отдельные слова. И у вандала получилось довольно забавное объявление: «Члены… уже здесь. Наша цель проникнуть в… жителей города. Наш девиз: Чем глубже мы войдем …, тем довольней будете вы! В этот четверг…»

Дальше кусок листовки был оторван, что слегка разозлило Сэлмена, он ненавидел неоконченные фразы, и недовольно взглянул на другое объявление —на нем крупным жирным шрифтом было выведено: «Морфий». Это слово показалось ему родным и знакомым, как старый забытый друг детства. Чуть ниже, под рисунком стеклянной баночки, имелась надпись мелким шрифтом, как нарочно незаметное предупреждение в рекламах: «Но он не смог помочь доктору Мерфи. Очень жаль…».

Как можно писать такой бред, размышлял Сэлмен. В другом объявлении какой-то чудак потерял свою утку, и утверждал, что готов отдать пять яиц, которые снесет птица, тому, кто ее вернет. Одно из самых странных объявлений было от мужчины искавшего самого себя… Как необычно.

Он писал так: «Я ищу себя. Любой, кто найдет меня, просьба обратиться ко мне и сообщить, что будет проводиться похоронная вечеринка для Доктора Мерфи… – Снова тот самый доктор Мерфи… Очень странно. – Вечеринка начнется во время смерти доктора Мерфи в его собственном подсознании через двенадцать часов с этого момента!» – К сообщению прилагалась картинка черного квадрата.

От растерянности Сэлмен схватился за голову и отошел от афишной тумбы. Держась рукой за волосы, он вдруг услышал звук крошечного механизма. Это тиканье часов, осознал Сэлмен и, поняв, откуда исходил звук, посмотрел на левое запястье, где откуда ни возьмись появились механические часы. Они были позолоченные с кожаным ремешком.

– Странно… Очень странно… Могу поклясться гробом своей матери, что на мне не было никаких часов. Я вообще не ношу часы!

«Может, это не твои часы?».

– Может быть. – Сэлмен разглядел, что на часах была лишь одна стрелка и в этот момент она неподвижно стояла на римской цифре двенадцать. – На циферблате всего одна стрелка, и она стоит на двенадцати…»

«Ты снова за свое? Прекращай повторяться».

– Может, это и означает точку отсчета, то есть, осталось двенадцать часов до вечеринки, и как только стрелка пройдет полный цикл вращения, лишь тогда начнется так называемая вечеринка. Что скажешь?!»

«Я об этом не задумывался. Может, ты и прав. А теперь давай продолжим».

Сэлмен прикрыл свои новые часы кожаным рукавом плаща и взглянул на обветшалую церковь, возвышавшуюся в конце улицы Эдисон. Ее фасад терялся в ночной тьме. И он чувствовал, будто она зовет к себе. Сэлмен поднял воротник пальто и двинулся в сторону церкви. К ней вела широкая потрескавшаяся, дорога, сквозь широкие щели в асфальте прорастали растения, в основном, колючки и дикий плющ, распластавшиеся по земле, как изможденные животные, погрузившиеся в глубокий сон.

– Папа, – раздался нежный голосок его дочери.