Валентин Вишняков - Подумаешь, попал

– До свидания товарищ Кропоткин, поправляйтесь. Вот и все.

Снова в машине, и на этот раз в другой, сопровождает молчаливый лейтенант.

Подъехали к какому то дому, поднялись на второй этаж. Лейтенант так же молча, открыл дверь и отошел в сторону, давая понять, что мне нужно войти.

Я вошел, дверь за мной закрылась, сопровождающий остался за ней.

– Проходите, товарищ Кропоткин и присаживайтесь.

Я послушал говорившего, вряд ли кто в это время, осмелился ослушаться его.

Берия был сама любезность, поздравил меня с высшей наградой Родины, и лишь потом перешел, к нужной теме.

– Как вы это сделали? – задал он вопрос.

– Сделал что?

– Взорвали склад, и остались в живых?

Ах вот, оно что, Берия не глупец и прекрасно понимал, что взорвав склад с помощью легкого танка и даже тяжелого, вряд ли бы я уцелел. Что же врать ему не стоит.

– С помощью гранат и сахара, – ответил я.

– Сахара, – переспросил нарком?

– Ну да, сахар использовал как замедлитель, наложил на чеку гранаты, привязал и капнул воды, нечто подобное, применяли в первую мировую войну, при установки мин на воде , только там замедляли срок их всплытия.

– Понятно, – надеюсь вы не рассказали об этом ему?

Так вот в чем дело, догадка моя оказалась верна, затея с танком Сталина.

– Я сказал, что взрыв, произошел после первого выстрела.

– Так и говорите, а лучше вообще не упоминайте,. за что вас наградили. – Вы выполняли секретное задание, и потому не можете разглашать подробности.

– Это я уже понял, товарищ нарком.

– Вот и хорошо, люблю сообразительных людей, с ними проще работать.

– Да если что, свяжись со мной, думаю что это тебе понадобиться.

Поняв, что разговор окончен, я встал.

– До свидания, товарищ нарком.

Тот не ответил, вероятно думая, правильно ли делает отпуская меня.

*****

Про меня казалось забыли. В прочем мне скучно не было. Меня доставали все, и соседи по палате, и вечно крутящиеся вокруг медсестры, как будто им делать не чего. Приходили пионеры пели песни, читали стихи и все требовали, чтобы я рассказал о своем подвиге. Появился репортер накропавший обо мне статью, и долго мурыжил меня, пока я не отделался от него, рассказав о бое под Березиной.

Буквально через день, по всему госпиталю ходили газеты, с громким названием статьи,

«Потомки Кутузова ». Бой описан был красочно, я бы так не сумел, как два наших танка и небольшая группа пехоты, под моим командованием, зашли в тыл немцам, с ходу уничтожили дивизион немецких пушек и в результате боя, отбили стратегически важный мост, после чего, обрушились на атакующего наши позиции врага, тот понес потери до батальона пехоты и роты танков. Моя фотография со всем иконостасом, рядом улыбающийся Федорчук со своей медалью. Федорчуку, временно пристроющегося помогать по хозяйству ,тоже досталось толика славы. Наконец чуть ли не к концу июля, меня выписали и тут ждал сюрприз, новенькая офицерская форма. При всей этой красоте, я заявился в штаб бронетанковых войск за направлением, и тут я убедился, что на данный момент я не кому не нужен. Танков нет. Посылать на фронт, как обычного пехотного командира, орденоносца героя. Ухватились за справку из госпиталя, где была приписка, рекомендуется в течении месяца отдых, для окончательного выздоровления. Возник вопрос, что делать с Федорчуком, но как говорится водители везде нужны, описав штабистам какой он ловкий и умелый, я пристроил его в штаб, жалко расставаться, но что поделаешь. Сам я не знал что делать, вроде и жил где то до службы в армии Кропоткин Виталий, но где я не знаю, да и знал бы, туда ехать палиться, родственники соседи. Встречи с бывшими сослуживцами, я особенно не боялся, контузия ранение, временная амнезия. Деньги, аттестаты на продовольствие я получил. Остается одно, где то снять квартиру, не дорого но сердито.

Скоро эвакуация начнется, пустого жилья будет полно. Вдруг окрик.

– Виталий, ты ли это?

Пред домной стоял, бравый старший лейтенант, танкист с орденом красной звезды на груди. Он полез обниматься. Я с трудом отстранил его.

– Ну ты медведь задавишь, не видишь нашивку за ранение ребра еще толком не срослись.

–Ну вот к нему всей душой, а он зазнался, кличкой своего бывшего командира называет.

– Сколько раз можно повторять, я Степан Берлогов, а то все Медведь, да Медведь.

– Да косолаплю я маленько, так порода у меня такая, все в роду так ходят.

Ты лучше скажи, чего понурый такой стоишь возле штаба?

–Комиссовали что ли, под чистую?

– Не совсем. Признался я.

– Сказали не нужен, танков нет, иди погуляй немного, пока их наклепают, вот и не знаю в какую сторону гулять.

– Фи проблема. Степан оглядел меня. Капитан орденоносец, герой, куда же тебя такого денешь? – Так, так те места все заняты. – Вот что, Виталий пойдешь ко мне взводным,

а там глядишь опять меня обскочишь. – Ты как Т-34 знаешь, или на легких катаешься?

Я показал на свой орден красной звезды.

– Этот, получил как раз за то, что катался на Т-34.

– Читал, уважаю. Кивнул Степан и сообщил.

– Наш мех полк, сейчас в бригаду преобразуется, до этого были в резерве ставки.

– Командир приехал назначение получать, скоро наверно выступать будем.

– Ну как, к нам согласен?

– Согласен.

– Ну тогда пошли.

Мы стояли в десяти шагах от штаба, наверное я совершал ошибку, ринувшись вслед за энергичным старшим лейтенантом. Мы шли по коридору, когда из одной двери, вышел моложавый подполковник. Берлогов тут же вытянулся, и отдал честь.

– Григорий Савович? – обратился он к подполковнику.

– Я тут нашел себе взводного, вместо Лавушкина, убывшего по болезни, бывший мой подчиненный в финскую, а теперь глядите. Степан сделал шаг в сторону, открывая меня.

Командир мех – бригады оглядел меня, и спокойно сказал.

– Свободных командных должностей, кроме командира взвода, в роте старшего лейтенанта Берлогова у меня нет, согласны?

Я кивнул. Да и что я мог сказать, в звании я вырос, а вот должность, до сих пор

значилось, командир взвода. Мы вошли опять в кабинет.

Уже на улице возле эмки, пришлось ждать. Степан хотел сесть за руль, подполковник остановил. – Сейчас подойдет назначенный к нам водитель, мне сказали геройский

парень, участвовал в боях от самой границы.

Я раскрыл рот, к нам подходил Федорчук, с двумя вещмешками, перепоясанный командирским ремнем с кобурой ТТ, врученным когда то мною.

Тот ошарашено поглядел на меня, и вместо обращения к старшему по званию, произнес.

– Товарищ капитан, и вы туточки.

Еще с месяц, нас держали в тылу, как не тяжело было на фронте.

Под Смоленском и недалеко от Киева, шли тяжелые бои.

Я знал, чем это все закончится, но молчал кто послушает, пускай даже героя Советского Союза, да меня примут за контуженого психа.