Юрий Максименко - Откуда ты, белый человек? Поиск исторической истины…

Причем это не голое допущение и не философическая догадка, это есть событие, удостоверенное Лукианом. Согласно этому философу, культ Диониса принес в Финикию некий скиф (как видим, не атлант!) по имени Девкалион, который был сыном Прометея. Это на худой конец могло бы указывать на потомка этого владыки, жившего на Кавказе, где, согласно мифу, орел склевывал его печень. Каков бы ни был смысл мифа, Прометей родом из Азии. Сказывают, что его мать звалась Азия, и он связан с атлантами через сына Атласа, а с Кавказом через скалу, к которой, согласно мифу, он был прикован. Наконец, именно этому народу, неизменно привязываемому к Кавказу, откуда его выводят, приписывают еще установление культа Адониса и Осириса.

Байи ссылается при этом на аббата Баннье, который полагал лишь, что траур по Дионису, радость его возвращению к жизни суть выражение утраты солнца и его обретения. «Солнце, – говорил он, – удаляясь зимой, не сходит ли в Аид? Покидает ли оно людей, прежде всего, в Сирии и Финикии, где зимы столь коротки и часто более терпимые, чем лето? Если этот праздник установили лопари или сибиряки, можно было бы считать, что полное отсутствие солнца побудило их к этому; однако можно ли было убедить в том жителей Сирии, которые всегда радовались ясному небу и где неодинаковость дней не столь выражена. Впрочем, если система была верна, справлять праздник Адониса следовало бы в различные времена года и один за другим чередой в шесть месяцев; вместо этого его справляют один раз в году и в месяц, отстоящий от обоих равноденствий, которые лучше обозначали бы миг, когда солнце начинает удаляться от нашего полюса либо приближаться к нему».

Тем самым аббат Баннье подтверждал мнение Байи, который не верил в ловкое объяснение Макробия, когда полагал этот праздник творением финикийцев. Он поверил бы, если бы он происходил из Сибири: тамошние невзгоды были природного свойства. Причина празднеств Адониса, дух культа и обрядов многим представлялся загадкой, но мысль, которую высказал Байи, истоки, найденные на севере, служат ключом к этой загадке. Едва ли можно было поверить, что соответствующие причины кроются в Сирии, где они представляются нелепыми. Понадобилось пятнадцать веков, чтобы обнаружить северные истоки, которые делают эти причины правдоподобными и которые сводят их к климатическим условиям. Вовсе не обязательно, чтобы траур и радость были разделены полугодовым отрезком, как думает аббат Баннье. Только на полюсе смерть, то есть отсутствие солнца, длится полгода. Опускаясь ниже, солнце продлевает свою жизнь, оно прекращает жить или появляться на протяжении более или менее длительного времени. На широте 68° его теряют из виду, подобно Осирису, на сорок дней. Вот чем определяется продолжительность траура.

Стало быть, климатические условия противны самому духу празднеств на Ближнем Востоке, тут следовало бы радоваться смерти Адониса и огорчаться его возрождению. Однако Сирия и Египет были полны храмами и городами, посвященными Солнцу. Байи сообщал в «Древней истории» миф, привязанный уже к астрономии. Геркулес, говорится в том сказании, когда двигался через Скифию, то продрог до костей из-за северных льдов. Он лег отдохнуть на свою львиную шкуру, но после пробуждения не обнаруживает своих волос и обыскивает Скифию в поисках оных. Лишенный волос Геркулес являет собой солнце, которое в своих точках стояния некоторое время остается недвижимым, не опускаясь и не поднимаясь к полюсам. Оно как бы отдыхает на львиной шкуре, ибо, действительно, некогда летнее солнцестояние приходилось на созвездие Льва. Но почему местом действия была избрана Скифия? Солнце поднимается лишь над Индией и полуденными областями Персии, слишком далеко для достижения зенита в Скифии. Отчего же Геркулес, или Солнце, приходит туда замерзшим и продрогшим? Не есть ли это изображение лучей слабых и немощных, лучей, падающих полого, подобно тому, как это случается в северной Скифии.

И если нет никакого сомнения, что Геркулес есть олицетворение Солнца, то должно заключить, что это олицетворение, связанное с солнцем Скифии, было принесено в Сирию подобно культу Адониса, Осириса, воплощений солнца, которое умирает (исчезает) в полярных широтах. Эти данные и объяснения подталкивают к поискам того, каковы эмоции и мысли, их порождающие. Ведь солнце, наилучшее творение Создателя, самое полезное из его даров на земле, и спрашивается, в каких климатах оному, прежде всего, поклонялись. В жарком поясе, где солнце царствует единовластно, оно проклинается своими подданными. За тропиками, в Индии, Персии, власть солнца также нестерпима. В климате более мягком, более умеренном, где тепло несет одну пользу, к нему привыкают, а то, что получают каждый день, не почитают, этим не восхищаются. И далее Байи рассуждает, что «весну хвалят лишь в умеренных широтах. Там начинается почитание солнца, но само поклонение разнится на всем протяжении земного шара, подобно теплу, или, точнее говоря, оно возрастает в соответствии с уменьшением жары. И раз мы желаем оценить воздействие сего поклонения, необходимо отыскать его в тех местах, где оное явлено в полном своем выражении. Чем мы несчастнее, тем больше наша признательность. Вот рождены мы в суровом краю, который солнце покидает на некоторое время в году, и потеря светила наглядно преподает нам даруемое оным: в отсутствие солнца все чахнет, все умирает вокруг нас».

Когда человек сопротивляется своими силами, то ощущает, как они слабеют. С замерзанием рек замедляется движение соков в нашем организме – именно тогда начинаешь понимать, что движение и жизнь могут пресечься. Наши чаяния устремляются к отсутствующему солнцу, его ожидают подобно спасителю, дабы возродиться вместе с ним. Возносятся хвалебные песни к его возвращению, и если оно когда-либо умело явить собой Бога-заступника, так это в пору, когда дарует первый свой луч страждущей земле. Однако человек, удрученный повторяющимся из года в год отсутствием солнца, догадался, что нужно последовать за дневным светилом. Он снялся с места и, двинувшись вслед за оным, пустился в сторону юга, и когда повстречал климат более мягкий, край плодородный по причине умеренного там тепла, то освятил солнце в его привычном обличии и почтил благодетеля, на поиски которого отправился.

Байи считал невозможным само рождение культа Солнца в Сирии и Египте. Культ был занесен туда подобно тому, как культ Адониса принес скиф Девкалион. Действительно, мы видим, что массагеты, скифское племя, обитавшее за Яксартом (Амударья), возможно, единственные, по мнению Байи, имели культ солнца. Сему светилу, стало быть, поклонялись на широте 45° или 50° и в умеренных областях, где оно показывается все дни тем, кто смог прийти с Севера в поисках оного. Северное происхождение, приписываемое богу света и тепла, не столь уж необычно, чтобы оному не доставало свидетельств. Сами греки дают нам доказательство. Разве не было у них Аполлона Гиперборейского? Кем является сей Аполлон севера, как не богом холодных стран, богом чужеземным, лишь впоследствии прижившимся в Греции? Боги нарождаются в местах, где появляется их культ, их странствия суть всего лишь распространение культа. Аполлон убил Циклопов и спрятал свою стрелу на горе страны гипербореев. Скифия включала племя аримаспов, которые, подобно Циклопам, имели один глаз.