Грегори Киз - Исчисление ангелов

Несколько минут ничего не было слышно, кроме грохота пушек, палили все четыре корабля. В десяти шагах от Красных Мокасин снесло часть кромки борта, отлетевшей щепкой ему оцарапало щеку. Он дернулся, но продолжил заряжать ружье, ему никак не удавалось захватить и удержать в руке шомпол.

Красные Мокасины ударило струей воздуха, очень сильной, и все поблекло перед глазами. Он пришел в себя оттого, что Таг тряс его за плечи.

– …абордаж, – донесся откуда-то издалека обрывок фразы. – Не отходи от старого Тага, слышишь меня?

Бой шел уже на палубе. Среди нападавших мелькали черные лица, как у Фернандо. Но у большинства кожа была просто смуглая, одеты они были в яркие рейтузы, на головах повязки, но не такие, как у него. Они лезли сквозь пробоину в верхней части борта и теснили команду Черной Бороды к центру корабля.

И каравеллы подошли совсем близко.

Красные Мокасины заметил невдалеке Нейрна, тот кромсал нападавших кортиком. Индеец, пошатываясь, двинулся в его сторону, пытаясь достать свой крафтпистоль. Если бы он сейчас выстрелил, то зараз уложил бы многих, может, это остановило бы остальных, но он боялся задеть Нейрна и еще несколько матросов из своей команды – они находились в поле прицела. Один из корсаров бросился на них, как дикая собака, но Таг ударом сабли свалил его на палубу. Сабля еще раза два взметнулась в воздух и отсекла корсару руку, но в следующее мгновение уже с десяток других перелезли через борт и спрыгнули на палубу. Красные Мокасины снова прицелился, но Нейрн по-прежнему мешал его выстрелу, в это мгновение ему самому пришлось увернуться от человека в тюрбане в красно-черную клетку. Красным Мокасинам не хотелось стрелять из крафтпистоля в одного человека, но, кажется, у него не оставалось выбора, поскольку нападавший выхватил из-за пояса свой пистолет.

В следующее мгновение лицо этого нападавшего исказилось ужасом. Красные Мокасины не стал упускать счастливой возможности, когда противник застыл на месте, и ударил его тяжелым крафтпистолем по лицу, недоумевая, что могло привести того в такой неописуемый ужас.

Мимо пронесся Черная Борода с пистолетами в обеих руках. И тут индеец догадался, в чем дело. Черные волосы и борода Тича были заплетены в косички и перевязаны черными ленточками. Его голова была окутана дымом, валившим от запальных фитилей, прикрепленных к полям его шляпы, и в этом облаке дыма горели глаза, в которых не было ничего человеческого. Доведись кому впервые увидеть Черную Бороду в таком виде, легко подумать, что это сама смерть восстала из ада.

Он ворвался в толпу корсаров так, будто они все были безоружные. Выстрелил из своих пистолетов в первых попавшихся почти в упор, и две головы разлетелись, будто треснувшие дыни. Один из корсаров выстрелил в ответ, но, видно, у него от ужаса дрожала рука, его пуля сбила один из фитилей на шляпе Тича. Пират даже глазом не моргнул, он выхватил еще два пистолета, болтавшиеся в кобурах на ремнях, крест-накрест пересекавших его могучую грудь, и нажал курок, затем достал последнюю пару пистолетов и снова выстрелил, после этого пошла в ход его сабля. Не успел ближайший корсар поднять, защищаясь, руку, как она отлетела, ударив его по лицу. Вокруг Черной Бороды корсары валились, как скошенная трава, а он шел и рубил, не останавливаясь.

Красные Мокасины двинулся за ним следом.

Наконец у самого борта он оказался лицом к лицу с десятком корсаров. Выбрав из них самого главного, прицелился, держа крафтпистоль обеими руками, и нажал курок. Белое пламя ворвалось в толпу корсаров, из десятка уцелели только трое, остальных горящими головешками выбросило за борт.

Трое оставшихся в живых прыгнули в воду сами.

Черная Борода сеющим смерть взглядом окинул палубу своего корабля, его собственная команда, видно зная по опыту, что нужно делать в такие моменты, постаралась расползтись по щелям. Все корсары были сброшены в море. Мгновения стояла звенящая тишина, будто мир вдохнул, но еще не успел выдохнуть, и тут над носом их корабля со свистом пролетело пушечное ядро.

Обе каравеллы стояли почти рядом, развернувшись к ним бортами, нацелив на них тридцать своих орудий.

Издав рев разъяренного медведя, Черная Борода рванулся к борту. В ста шагах от него на борту каравеллы человек в ярко-желтом тюрбане потряс в воздухе саблей. У него, должно быть, был очень сильный голос, поскольку даже сквозь звон в ушах Красные Мокасины расслышал, что он кричал:

– Сдавайтесь. Сдавайтесь. Следуйте за нами, и вы все останетесь в живых.

Красным Мокасинам показалось, что от бешенства глаза Тича сейчас выпрыгнут из орбит.

– Куда следовать? – закричал Нейрн.

Черная Борода молнией метнулся к нему, выхватив последний пистолет, приставил к виску Нейрна.

– Заткнись, – прошипел он.

Нейрн скосил глаза на приставленное к виску дуло пистолета и даже не дрогнул.

– Думай о спасении, – прошипел он в ответ, – а не о сдаче.

– Заткнись, – повторил Черная Борода и развернулся к кричавшему.

– У меня есть предложение получше, – заорал он. – Дай мне один из твоих кораблей, и я потоплю второй.

Даже с такого расстояния Красные Мокасины заметил, как у капитана корсаров округлились глаза. По толпе пиратов прокатилась волна смеха.

– Вы не поняли, – снова закричал капитан. – Это я могу делать предложения и раздавать приказы, не вы.

Черная Борода кивнул и повернулся к Уорну, своему самому меткому канониру.

– Ну-ка, отправь-ка их к чертовой матери на дно, – приказал он.

Герцог Френсис Стефен Лоррейнский поднял бокал с вином.

– Я пью, – сказал он, – за мадемуазель де Морней де Моншеврой, нашу спасительницу и дорогую гостью.

Адриана стояла, смиренно склонив голову, пока герцог, Эркюль и Креси осушали свои бокалы.

– А я хочу выпить за выздоровление мадемуазель Креси, – сказала Адриана, поднимая свой бокал.

– Верно, верно! – подхватил герцог. Он допил то, что оставалось на дне его бокала, и слуга тут же вновь его наполнил. Герцог сделал глоток и только потом заговорил: – Я сегодня объезжал свою армию, и они все выражают вам свой восторг. По правде говоря, я думаю, что многие из них начали сомневаться в счастливом исходе нашего предприятия, но вы, мадам, вернули их сердцам надежду. И да разве может солдат не воспылать надеждой, если с ним новая Жанна д'Арк!

– Мсье, – воскликнула Креси, – не призывайте проклятия на голову моей подруги, называя ее этим именем! Я бы не хотела видеть ее мученицей, гибнущей на костре.

– Ни в коем случае, – ответил герцог, – но святая Жанна оттого стала мученицей, что ее окружали глупцы, а я надеюсь, что присутствующие здесь не из их числа!