Егор Востов - Предисловие к Полярному дневнику. Роман

– Это уж вам виднее. Конечно, цвет материала мне тоже важен, но пусть пока будет ятоба.

– Должен вас предупредить, что сэкономить тут не получится, – Витя решил говорить прямо. – Многое зависит от класса доски, оттенка, производителя, но все-таки…

– Об этом не беспокойтесь.

– Если не секрет, чем вы занимаетесь? Честно скажу, с такими заказами к нам не часто обращаются.

– Не часто? – переспросил мужчина. – Уверен, что впервые.

– Ну да…

– А занимаюсь я историей, – просто сказал мужчина. – Если вы готовы назвать цену ваших услуг, я готов выслушать.

– Давайте сначала на проект посмотрим.

– Конечно.

Мужчина вышел из комнаты, но скоро снова заглянул:

– Давайте перейдем в кабинет. Там будет удобнее.

Витя проследовал за ним. В кабинете обстановка была минималистичной: письменный стол, кресло, кожаный диван и тумбочка. Мужчина положил на стол большую кожаную папку, расстегнул, вынул сложенный в несколько раз лист чертежной бумаги миллиметровки, стал раскладывать его на столе. Витя не удержался от вопроса:

– Вы сказали, что изучаете историю, а где же книги?

– Я сказал, что занимаюсь историей, – поправил мужчина. Витя не до конца понял смысл этого уточнения. – Библиотека у меня была, а теперь, вот, – мужчина кивнул на закрытый ноутбук, неприметно стоявший на тумбочке.

Он закончил раскладывать чертеж. Витя обошел стол, чтобы получше рассмотреть.

– Ого! – только и сказал он. – Это уже не просто декор. Это искусство!

На чертеже изображалось несколько деревянных панно, вместе образующих целостную картину. Бегло оглядев рисунок, Витя понял, что изображения посвящены каким-то историческим событиям – батальные сцены, коронование, советы. Каждое отдельное панно со множеством деталей, люди в костюмах разных исторических эпох, животные, геральдические символы, целые пейзажи. Витя задумался. Более сложной работы ему еще никогда не заказывали. И не то, чтобы он боялся сложных задач. Наоборот. Просто он хорошо понимал, что для выполнения этого заказа ему придется оставить все текущие и какое-то время не принимать новых или же в срочном порядке расширяться. Последнее в его ситуации казалось невозможно. Конечно, в стоимость этой работы он мог вложить упущенную выгоду с других заказов… А если заказчик соскочит на каком-нибудь промежуточном этапе? В общем, рисковано, но и выгода… Витя сомневался, а требовалось решать. И маятник клонился в сторону отказа. В конце концов, его мастера могли и не вытянуть работу такой сложности. Часть оборудования точно придется заменить… Витя уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы отказать, но тут взгляд его упал на одно изображение: конный строй перед атакой, эпоху Витя сходу не мог определить, должно быть какое-то казачье воинство, но самое главное, перед строем гарцевал всадник, предводитель. Витя узнал коня. Тот самый крутобокий битюг из его сна! Он нисколько не сомневался в этом, абсолютно та же стать и посадка, даже динамика движений, пусть и в застывшем изображении, была именно та. Несколько мгновений он не мог оторвать взгляда от картины. Из оцепенения его вывел голос мужчины:

– Итак, что скажете?

Витя помедлил еще мгновение:

– Завтра пришлю замерщиков, тогда можно будет поговорить о цене.

От заказчика Витя выехал в состоянии некоторого смятения. Ему не хотелось демонстрировать личную заинтересованность в получении заказа, для коммерции это вредно. Однако он слишком очевидно расстроился, когда мужчина отказался отдать ему на руки чертеж для расчетов. Главное же, Витя понимал, что слишком поторопился с этой просьбой. Еще оставались вопросы, которые обычно решаются на берегу, а он как будто бы уже поднял якорь. Также Витя не мог определить, заметил ли мужчина его волнение? Он-то как раз держал себя абсолютно непроницаемо. И в этом не ощущалось напускной, подчеркнутой невозмутимости, а-ля самурай. Мужчина держался свободно и непринужденно, при этом Витя не мог уловить ни одного лишнего мимического движения, ни одного необдуманного жеста, ничего, что выдавало бы подлинные мысли или внутренние оценки этого человека. Становилось даже немного досадно. Читать людей было для Вити чем-то вроде хобби. Конечно, такой навык сильно помогал в работе, но в целом его больше интересовал процесс, чем результат. В конце концов, он ведь не цыганка на вокзальной площади. В его задачи не входит облапошить человека, подловив на слабости или страхе. Тут Витя преследовал чисто академический интерес, если угодно – постижение человеческой природы. Лишь на один миг ему удалось считать живую реакцию.

Мужчина вышел проводить Витю до машины.

– Извините, – словно бы опомнился Витя. – Забыл спросить ваше имя.

– Называй меня дядя Коля, – улыбнулся мужчина. – Как чудотворца.

Несмотря на улыбку и как бы шутливый тон, Витя понял, что говорит он вполне серьезно. Кроме странности ответа Витя уловил в нем и доверительные нотки. Тому свидетельствовал и резкий переход на «ты». Хотя вовсе не эти мысли занимали его. На обратном пути он все время думал о чертеже. Не терпелось рассмотреть его подробнее. Тот фрагмент, вернее совпадение с картиной увиденной во сне, настолько поразило Витино воображение, что он не успел толком разглядеть остальное. Сюжеты и сцены возникали перед мысленным взором вспышками, неуловимыми двадцать пятыми кадрами. При этом действие оказалось именное такое, как у пресловутой сублиминальной рекламы – Витя чувствовал, что на подкорку ему что-то запало. Отличие же заключалось в том, что это «что-то» было именно тем, в чём нуждался Витя, а не тем, что хотел впарить рекламодатель. Он решил завтра же вернуться к дяде Коле вместе с замерщиками, заодно захватив с собой образцы древесины, чтобы по возможности ускорить процесс. Эскизы будущих панно были необходимы еще и с чисто практической точки зрения. Ясно, что по большей части резку по дереву придется выполнять вручную. Даже беглого взгляда на чертежи хватило чтобы понять – на станках такой рельеф не выточить. Конечно, существовали сложные компьютеризированные станки, способные перенести на деревянную панель рисунок любой сложности. Только вот Витя такими не располагал. Зато он обладал другим не менее ценным ресурсом – человеческим. В его мастерской работала небольшая бригада, всего пять человек. Когда-то Витя потратил немало времени на подбор этих кадров, и не раз пришлось оступиться. К собственному счастью он быстро понял, что не следует искать «чудо-мастера», который может и умеет все на свете. Даже если такой персонаж и существовал в реальности, он вряд ли устроил бы Витю. Чутье подсказывало, что не следует завязывать весь производственный процесс на одном человеке. Слишком опасный подход. Дело даже не в том, что вероятный форс-мажор – болезнь, увечье или запой, угрожает всему бизнесу, гораздо опаснее то, что при такой модели рано или поздно будет потеряна граница между хозяином и подчиненным. Так что подбирая работников Витя искал не людей, а функции. Один был хорош в рельефной резьбе, другой – в сквозной, третий – мастер скульптурной резьбы, и т. д. Постепенно команда сложилась. Сотрудников Витя держал на хорошей зарплате, что также являлось залогом стабильности созданной системы отношений. Его работники понимали, что исходя из собственных навыков и квалификации, они вряд ли смогут найти работу с лучшим заработком. И в этом заключался парадокс. Казалось бы, чем уже специализация, чем изощреннее владеет ей сотрудник, тем больше он должен цениться. На деле же получалось обратное: все искали как раз такого на все руки мастера, чтобы и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Вероятно, в корнем лежала тупая алчность нанимателей и работодателей. Мол, если сотрудника нельзя припахать на максимальное число задач, значит он плохой сотрудник, где-то не доучился. И будь он хоть сто раз гением в своей узкой области, платить ему нужно по минималке. Разглядев этот парадокс, Витя научился им пользоваться. Он шел против общей тенденции и конкретные навыки ставил выше многозадачности. Так он сформировал бригаду прекрасно работающую, как единый организм, с четким распределением ролей. Фактически, его бригада и представляла собой того, столь желанного многим, «чудо-мастера». Главным же преимуществом, в отличие от противоположной модели, была относительно легкая заменяемость выпавшего звена. Благодаря кривизне системы узкие специалисты шатались неприкаянными тенями всюду.