Стас Серов - Под Полярной звездой. Роман-шкатулка

Иллюстратор Майя Киселева

© Стас Серов, 2020

© Майя Киселева, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-9100-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я каждый написанный абзац могу сравнить с походом в степь без воды – утро, прекрасный пейзаж: небо так близко, словно бы лежит на шершавой ладони степи, голубое-голубое, а облака белоснежно белые и тоже так близко, что кажется, влезь на дерево, и можно будет потрогать. До ближайшего околка идти всего-то полчаса. Идёшь и не можешь надышаться запахами трав. А чем дальше в долину, тем больше цветов, всяких: белых, жёлтых, фиолетовых, синих, бордовых – и пахнут они так, что кажется можно воздухом, словно мёдом, полакомиться.

Птички поют, кузнечики стрекочут, тёплый ветерок своими пальчиками проникает под рубашку и приятно ласкает тело. Так хорошо, что и умереть не страшно, и хочется лечь на травы меж цветов, закутаться в пение птиц и уснуть, посреди степи, под добрым взором солнца. Но зачем-то продолжаешь идти к околку, проходит полчаса, а он не становится ближе, проходит ещё час – околок всё там же. И вот уже близится полдень, а до околка ещё полпути. От приторного запаха цветов першит в горле, пить хочется так, что отрываешь пуговицу с рубашки и продолжаешь идти, посасывая её, да ещё и голова начинает болеть то ли от жажды, то ли от назойливого пения птиц…

Многие считают, что сказки и былины рассказывают о вещах, которые на самом деле не случались, но ты-то знаешь, звёздочка моя маленькая, истину глаголют былины. Мы авторы очередной…

В далёком Заснеженном Королевстве, там, где искрятся утёсы от намёрзшего льда, где под сияньем полярных огней, словно звёзды на Млечном Пути, кружатся в хороводе с ветром белых цветков опавшие лепестки, жила девочка, внешне не особо отличавшаяся от сверстниц из соседних королевств, но совсем не похожая на них.

Её соседки считали себя принцессами, в их одинаково пустых и жадных взглядах ясно читалось: «Этот мир принадлежит нам, но он такой скучный, такой, до безобразия, скучный». Они все, как одна, жеманно тянули слоги, обсасывали многострадальное «а», участвовали в модных акциях по сбору средств для нуждающихся, сидели на диетах, сплетничали о бывших, читали фанфики, – все такие одинаковые, такие скучные.

В каждом же движении нашей девочки было столько первозданного, истинного, что даже шалый ветер, порой пробегая мимо, вдруг замирал и, притаившись меж украшенных синим инеем лип, не без зависти любовался свободными порывами её души. Она была частью Заснеженного Королевства, жители которого под светом морозной звезды, сами выбирают свой путь, как и кем его пройти. Необъятное же Королевство было всего лишь частичкой в сердце девочки, казалось оно в нём размером не более самой маленькой снежинки, которая, поблёскивая под светом души, отражалась искорками мечтаний в её зелёных глазах.

Девочка не знала, что такое семья, но, видимо, это было в её крови, в генах, и она ждала своего суженого. Мечтала она, сколько себя помнила, о муже, который будет о ней заботиться, о детях, которых они будут любить, о доме, в котором всем им будет тепло. Заранее готовила приданое: вязала покрывало, коврики, накидки, разные безделушки. Бережно готовила всё необходимое для спальни и для себя. Шила, не жалея ни времени, ни исколотых пальцев, платье: украшала его вышивкой, кружевами, ворот оторачивала бейкой, воланы распускала на груди. Подолгу, внимательно, используя все сильные стороны фигуры и скрывая слабые, подгоняла платье у зеркала.

В девочке была заключена вся сила и красота далёкого Королевства, но сама она, как и большинство по-настоящему сильных и красивых людей, этого не осознавала и нередко, сосредоточенно работая у полуночного зеркала, вдруг горько, почти про себя, но отчётливо проговаривала: «Уродина. Никто тебя не полюбит». И одинокие слёзы отражались в гладком глянце безразличного зеркала, а мысли о том, что её никто никогда не полюбит, комом подступали к горлу и сжимали юную грудь с такой силой, что не только работать, но и дышать становилось почти невозможно, и платье возвращалось на тремпель.

Но юность тем и замечательна, что всё в ней необычайно ярко, пышно, сильно, быстро. И уже наутро девочка, как обычно, беззаботно веселилась, секретничала со снегирями, делилась с ними мечтами о том, как уже совсем скоро прекрасный и честный, сильный и добрый принц явится в Заснеженное Королевство и, конечно же, с первого взгляда, до безумия влюбится в неё и заберёт с собой в своё сказочное царство, где они будут любить друг друга, родят двадцать шесть детей и всё у них будет… Снегири радостно порхали вокруг и тоже возбуждённые этими мечтами, щебетали без умолку, садились девочке на плечи, пели свои задорные песни и ласкались о её румяные щёчки.

И в эти дни оттепели молодая кровь бурлила, наполняла сердце радостью, любовью ко всему живому, жаждой жизни, жаждой дарить любовь, а вместе с нею и саму жизнь, такую прекрасную, бесконечную жизнь.

Затем совсем уже раззадоренная трелями красногрудых певцов и своими собственными грёзами, она, пока взрослые олени, лёжа на поляне, жевали мёрзлый мох, азартно, словно ребёнок, врывалась в снежную битву с ретивыми телятами. Уже скоро руки болели от холода, но горячее счастье переполняло сердце и снежные снаряды продолжали лететь в отбрыкивавшихся оленят. А когда окоченевшими руками становилось уже совсем невозможно лепить снежки, наша юная воительница, не желая уступать, начинала мило кривляться, подражая озорному и нелепому блеянью телят, и в эти мгновения даже тонконогие, ещё не потерявшие свой жёлтый пушок, телята казались более взрослыми. Девочка, озорно, от сердца смеялась, дурачилась, гонялась за телятами, щекотала их. А взрослые олени всё так же равнодушно продолжали жевать свою жвачку, безучастно наблюдали за тем, как отчаянно детство проживало свои последние дни.

Дети не знают жалости к мечтам, они мечтают небрежно, не потому что жестокие, – просто не умеют взять зёрнышко своего желания и аккуратно, заботливо орошая и согревая его любовью, прорастить из него росточек настоящей мечты. Наша юная озорница уже научилась этому искусству: она видела в каждой льдинке чудо, в каждом рассвете рождение мира, в каждом, даже самом сером камушке, – жизнь, а в каждом закате предвестие нового рассвета. Но она ещё не научилась верить в мечты, и они оставались не высаженными из нежной теплицы её души в открытый грунт навстречу метели, которая страшна, но необходима.