Александр Лобин - Конь серый

Комитет, оказывается, интересует мое мнение о текущей ситуации. Вот было бы хорошо, если бы я сделал бы доклад о чем-нибудь международном, чтобы товарищи сами посмотрели на меня и убедились. Это было бы славно, Жорж. Это очень полезно для нашего дела, Жорж. Вы, Жорж, должны понимать всю сложность текущего момента. И чтобы убедить меня окончательно, он начал рассказывать о работе комитета, думской фракции, кооперации сельского производителя, о рабоче-крестьянской инспекции по охране труда и прочем таком, что мне никогда не было интересно.

Я согласился выступить, и он ушел счастливым. Доклад, так доклад, мало ли я их уже сделал, сделаю еще один, посмотрю на бывших товарищей эсеров. А бывшие товарищи убедятся, что я не затаил на них зла, не собираюсь мстить за свой арест и восьмимесячное заключение. Пусть их. Это даже полезно, я ведь хотел посмотреть на жизнь в новой свободной России. Вот и посмотрю на всех в куче.

Когда поднялся в номер, обратил внимание на резкий запах мужского одеколона, каким никогда не пользовался. Мне кажется, или подушка была ближе к краю?

Я вызвал звонком коридорного и попросил водки. Он был старой школы и догадался принести еще пирога на закуску и чай.

2 июня.

Предыдущие два дня выдались такие, что записывать было некогда, да и нечего. Навестил знакомых, провел переговоры с издателями. Они намерены выпустить все. Особенно интересуют мои львовские приключения и тюремные дневники. Пьесы тоже готовы взять, но их еще активно играют, так что это я считаю преждевременным. Может быть потом, в последнем томе. Дневники необходимо расшифровывать и сверять, а это большая работа. Издатель понял меня правильно и тут же предложил хороший аванс.

Еще мне хотелось как-нибудь убрать из сборников первую повесть. Она мала и ничего не дает в смысле объема, ее давно все знают, поэтому какой смысл? После известных событий моя охота на генерал-губернатора выглядит наивно, как поиски клада Томом Сойером. К тому же там слишком часто встречается буква Я, а я твердо решил, что с ницшеанством покончено. Ницше изжил себя, как шляпки с вуалью и цветы в петлицах.

Но в этом вопросе они были тверды, как скала. Первое произведение, мировое признание, классика, сейчас так уже не пишут, читатель нас не поймет. Ну и черт с вами, печатайте. Видно судьба моя такая, въехать в историю литературы верхом на этой лошади.

Чтобы решить этот вопрос потребовался целый вечер. Вот, в сущности, и все за три дня. Ну, кроме вечера у Ан-х и встречи с Ел., но о ней писать не буду.

Ночью проснулся от боли в боку. Крыса моя что-то разгулялась. Долго лежал, глядя на светлую пустоту в окне. Заснул под утро, хотя какое к чертям утро, когда белые ночи?

3 июня.

Утром опять гулял по городу, смотрел. Очередей нет, мосты разводят, электричество не отключают. Неужели все? Хотелось бы надеяться. Вспомнился разговор в поезде с одним торговцем. Он долго жаловался на профсоюзы, а в конце сказал:

– Теперь народ ученый и пуганый, немного нынче дураков найдешь на демонстрации ходить.

Это он, предположим, соврал, но прежней безоглядной веры в свободу теперь нет даже у гимназистов.

Пообедал в трактире, умилился, встретив историческую редкость – полового в красной рубахе.

Слежки не заметил.

Вечером встречался с Мережковским и Гиппиус. Они не изменились нисколько, обрадовались и взяли с собой на ген. репетицию к Мейерхольду. Народу очень много, особенно современных девиц в коротких платьях. Дмитрий и Зинаида сразу ушли за кулисы, а мне было интереснее в зале. В середине первого акта подсел Шкловский и в телеграфном стиле выдал все сплетни и новости.

Про Маяковского и Бриков мне было неинтересно, а про Мейерхольда новости такие, что он отходит от своей «биомеханики». Точнее дополняет ее «сценомеханикой» – это создающие световые эффекты разноцветные фонари и «активные» декорации. В предыдущей пьесе он вытащил на сцену настоящий мотоциклет, который сразу сломался. Только поэтому зрители могли слышать актеров и не угорели насмерть от бензиновой гари. Но режиссер не унывает, намерен сделать движущуюся модель броневика, который будет стрелять из пулемета в зал холостыми патронами.

Выходит, что новую пьесу я ему не отдам. Мне не надо бури эмоций в зале, я хочу трагедии на сцене. Хочу как в алхимическом тигле сплавить токи и субстанции эпохи. Я их видел уже и не раз. Но тогда я сам был в том тигле и ничего не понял. А световые столбы и стреляющий броневик – это дешевые эффекты для синематографа.

Ушел пораньше, не дожидаясь, пока актеры откланяются. Совершенно нет сил и охоты встречаться с людьми искусства.

Наблюдение: на улицах больше машин, в некоторых за рулем сидят дамы.

6 июня

Совершенно не представляю, куда делись еще три дня. Закрутила столичная суета, пришлось ходить куда-то и с кем-то разговаривать. Шкл. затащил на заседание формалистов, где он читал доклад о приемах и логике форм. Люблю Виктора как человека, ценю как журналиста и писателя, уважаю как товарища по борьбе – но слушать все это всерьез не могу. Неужели он не понимает, как вынимает душу из искусства подобной анатомией? Но я этого не стал говорить, а задавал вопросы и кивал с умным видом.

Наблюдение: на улицах прибавилось публики. Хотя до предстоящих торжеств больше месяца, уже наехала масса народу, все больше почему-то из бывших западных губерний. Цены на гостиницы взлетели, как в революцию. Официально мы отмечаем пятилетие Думы, но на самом деле главным событием станет десятилетие Известных Событий и Диктатуры.

Решено! Я останусь, и буду смотреть этот спектакль до конца!

Из городских впечатлений. Пить стали меньше, по крайней мере, на людях. Кому совсем невмоготу, берут домой и напиваются в одиночку.

7 июня.

Вместо доклада комитету вышла лекция на публике. Нехорошие подозрения возникли еще когда узнал адрес – дом Политкаторжанина (б. «дача Дурново»). Так и есть – знакомый зал заседаний, кресла, люстры, стол президиума. За столом Андрей Петрович, Спиридонова и Натансон. Приветственная речь Натансона о моих заслугах перед партией и революцией. Спиридонова рассматривает лепнину на потолке, а я публику.

Надо так понимать, что это и есть нынешние цвет и сливки леворадикальной молодежи? Кожаные тужурки, отсутствие галстуков и головных уборов у мужской части, такие же тужурки, короткие юбки и ярко накрашенные губы – у женской. И те, и другие курят. Народ, вроде, отчаянный, смотрят по-разному. Большинство с обычным любопытством, но есть и враждебные лица.

Шутки шутками, а Керенского в Липецке вот так и пристрелили. Две пули из нагана и нет больше рыцаря революции. А убийца как-то сумел затеряться в толпе, только револьвер на полу оставил.