Анна Ермолаева - Авантюристы. Книга 7

– Мы к вам, герр командующий, вот по какому делу. Ознакомьтесь,– Михаил протянул Лёру, сложенный вчетверо лист бумаги.– Это собственноручное письмо Рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Вам знаком его почерк?

– Знаком,– кивнул Лёр,– не спеша развернул лист и внимательно прочел письмо Гиммлера, обращенное лично к нему. Рейхсфюрер просил оказать всяческое содействие его сотрудникам – штурмбанфюрерам Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, в выполнении ими весьма важной миссии. К письму прилагались две фотографии штурмбанфюреров с личной печатью Рейхсфюрера в нижнем правом углу и его подписью, удостоверяющих, что он держал их в руках.

– Здесь сказано, что вы поясните на словах в чем заключается ваша миссия,– Лёр вернул письмо Михаилу и внимательно стал изучать фотографии. Он даже левый глаз слегка прищурил, сравнивая снимки с оригиналами и удовлетворившись результатом, добавил: – Слушаю вас, господа. Все, что в моих силах…

– Миссия наша заключается, герр генерал-полковник, в негласной проверке некоторых подразделений вашей воздушной армии. Впрочем они фактически подчинены Рейхсфюреру и только формально числятся в вашем подчинении.

– О каких подразделениях вы говорите, конкретнее будьте любезны?– насторожился Лёр.

– О группе ПОРККА. Очень символичное название не находите?

– Психологическая обработка. Сейчас они находятся… – Лер назвал номер авиадивизии и эскадрильи… – это совсем рядом в Остере. Рядом с этим населенным пунктом. Что требуется от меня?

– Прежде всего от вас требуется осведомленность о нас и какое-нибудь предписание для командующего авиадивизии. Скажем на инспекционную проверку аэродромных служб. Охрана, связь, питание личного состава. Это для прикрытия истинных целей нашей миссии. Видите ли у нас есть все основания предполагать, что в группе «Порка» утечка. Кто-то из наших людей ведет двойную игру. Поэтому мы хотели бы, с вашего ведома, появиться в авиадивизии, как ваши подчиненные. Переоденемся в форму «Люфтваффе», если вы не возражаете,– Лёр, пожал плечами, не видя пока причин возражать.

– Следовательно нам необходимы соответствующие документы и командировочные предписания. Все это для прикрытия.

– Я все понял, господа, и готов со своей стороны всячески содействовать успеху вашей миссии. Вопрос только один. Как долго она продлится?– Лёр опять приподнял вопросительно брови.

– Думаю, что в три дня мы уложимся. Подозреваемых двое и мы попытаемся их спровоцировать на неосторожные действия.

– В каких званиях думаете предстать?– осведомился Лер, почему-то скептическим взглядом окидывая штурмбанфюреров.

– Думаю, что оберстов,– улыбнулся Михаил.– Генеральские нам по возрасту рановато погоны носить, а ниже оберста будет не достаточно солидно.

– Очень хорошо,– кивнул Лёр.– Я распоряжусь. Строевая часть вон в том домике. Мой адъютант Эрих Фишер вас проводит. Его, господа, придется ввести в курс дела – это моя «правая рука».

– Можете известить еще своего начальника штаба, но более никого. Инкогнито должно быть абсолютным, иначе миссия обречена на провал. Враг затаится, а впереди у Вермахта ответственнейшая операция. И если она сорвется, то это будет катастрофой,– Михаил взглянул на Лёра столь сурово, что тот даже непроизвольно подтянулся и спросил:

– Вы хотите сказать, что эта «Порка» вносит такой весомый вклад в военные операции нашей армии?

– Именно. Если бы не они, то фюрер и компанию Восточную не начал бы. У русских превосходство во всех видах вооружения. В танках в 15-ть раз, в самолетах в пять, в артиллерии в десять. Большевистская армия полностью механизирована, у нее 100 тысяч грузовиков.

– О, Боже!– Лёр схватился рукой за горло и нащупал железный крест, будто он налился пудовым весом и сейчас удушит его. – Где же это все?

– Все это бежит сломя голову уже третий месяц. Мы только танков КВ и Т-34 взяли в исправном состоянии более трех тысяч единиц. Трафаретим кресты, сажаем в них наших парней и они успешно совершают охваты и прорывы. Мы бьем большевиков их же оружием. Если бы не «Порка», Вермахт был бы остановлен в первые же дни и сейчас русские штурмовали бы уже Берлин.

– Что еще нужно вам? Чем могу содействовать?– Лёр начинал проникаться пониманием важности миссии эмиссаров Гимлера.

– Сопровождающего от штаба, чтобы исключить неизбежно-возникающие бюрократические проволочки. Желательно в чине также не ниже оберста и чтобы он был лично знаком с командованием авиадивизии и желательно чтобы он был с ними в приятельских отношениях. Чем меньше официоза, тем результативнее будет наша работа,– Лёр задумался на минуту, подбирая в уме подходящую кандидатуру и махнул решительно рукой: – Отпущу Эриха Фишера с вами. Звание у него оберст и знаком он со всеми. Отношения, по-моему, вполне приятельские. Эрих очень коммуникабелен, за что и ценю. Тем более, что он так или иначе будет в курсе. Обойдусь без «правой руки» несколько дней,– скривился в улыбке командующий – 4-ой воздушной.

Эрих действительно оказался и расторопен, и коммуникабелен. В отличие от своего патрона он прямо светился оптимизмом, был щеголем, как и положено настоящему «адъютанту его превосходительства» и соответствовал образу истинного арийца на все сто процентов т.е. был белокур и та еще бестия.

В результате развитой Фишером кипучей деятельности уже через два часа в сторону Остера отбыл служебный «Мерседес» командующего с тремя оберстами на борту.

Рядом с фильтрационным лагерем «мерседес» притормозил и Михаил с Сергеем, проинспектировав его работу, остались довольны обер-лейтенантом, записав его фамилию и пообещав внести в наградные списки.

– Железный крест, герр обер-лейтенант, не обещаем, но на почетную медаль от общества «Красного креста и полумесяца» можете рассчитывать,– обер-лейтенант «ел глазами» начальство, которое за два часа из униформы СС успело влезть в мундиры «Люфтваффе» и подрасти в званиях.

Лагерь практически опустел за прошедшее время и взвод охраны откровенно бездельничал, оставшись без подопечных. Вновь прибывающие партии русских пленных, рассортировывались уже так сноровисто, набившими руку немцами, что те, ошарашенные внезапно-проявленным милосердием победителей и уходить-то сразу не решались. Ожидая подвоха вплоть до пули в спину. Приходилось подгонять, а пайки и котелки с кашей всучивать в руки чуть ли не силой. Вот что значит большевистская пропаганда, зудевшая солдатам в уши, что немцы с пленными обращаются хуже чем с животными, а раненых не лечат, а расстреливают. Комиссары на политзанятиях только об этом и твердили с утра до ночи и бедные красноармейцы, задолбанные этой пропагандой, попадая в плен ждали чего угодно, но только не котелка каши и пачки махорки.