Николай Захаров - Авантюристы. Книга 1

– Ну?

– Болезнь это. Возможно, что заразная. Тщеславием называется.

– Сравнил тоже. Где Брежнев Леня и где я!

– А где? Брежневу твои возможности и не снились. Забудь про звезды. Это не для нас. Хочешь, я тебе именной браслетик МЭ-шевский сооружу? Выгравирую с внутренней стороны что-нибудь эдакое, типа,– "Лучшему в мире Сереге".

– Хочу, конечно. Про лучшего в мире Серегу ты здорово придумал. Давай.

– Да не проблема. Получи,– Мишка протянул Сереге браслет и тот, убедившись, что надпись имеется, довольно нацепил его себе на кисть.

– Ты вот что мне объясни. Чего это ты там с Ивановым Иосифом Львовичем перед уходом целый час шушукался в канцелярии полковой? Выскочил он оттуда с глазами вытаращенными и мимо проскочил меня, даже не заметив. А потом на кухне чая выхлебал чайник. Чем это ты его в такой восторг привел?

– Да помог ему от амнезии вылечиться. Подсунул ему таблетку аскорбиновой кислоты и сказал, что это средство от амнезии. Ну, он схрумкал и все, что забыл, вспомнил. Вот от воспоминаний этих у него глаза и полезли на лоб.

– Что, очень впечатляющими такими оказались?

– Ну да. Он ведь и родителей своих вспомнил и фамилию свою и имя с отчеством.

– Погоди. Имя и отчество он и так знал.

– В том то и дело, что это не его имя и отчество. Он когда с сотрясением мозгов лежал, то рядом кто-то трепался, ну и прозвучало это сочетание имен в разговоре. А он решил, что это его позывные.

– Так! А настоящие, какими оказались?

– Настоящие – Йозеф Людвигович Онкель.

– Немец?

– Чистокровный. Мать арийских кровей – Клара, ну и отец само собой – Людвиг. Из поволжских переселенцев. Вот он и разволновался, вспомнив. Даже мне сначала говорить не хотел, за голову схватившись. А потом как зарычит,– "Я – немец!!! Как с этим жить теперь?" Еле успокоил беднягу. Уже и сам был не рад, что память ему вернул. Жил себе парень, евреем себя ощущая и горя не знал, а тут такой удар по самолюбию национальному. Кого ненавидел больше всего в жизни, тем вдруг и оказался. Можно понять его. Потом успокоился и говорит:– "То-то я удивлялся, откуда по-немецки умею разговаривать, как на русском почти. Даже думаю иногда немецкими фразами. А как же лицо?"– Спрашивает. Еврейское, дескать, абсолютно. Потом в зеркало минут десять его поразглядывал и пришел к выводу, что если заранее на него бирку не вешать, то сойдет за любое европейское, хоть за француза, хоть за итальянца. Уж не говоря об испанцах или греках там каких-нибудь. А глаза на выкате, у него были от голода. Вон у Гебельса, кстати, тоже Йозефа, глаза торчат куда как круче. А уж эта сволочь-то, на все сто процентов вроде как ариец был. Посмотри на рожи руководителей Рейха. Тот же Гитлер. Если с него мундир содрать, усики сбрить, то морда лица тоже вполне может быть еврейской объявлена. Да я читал, что и есть у него кровь эта и в довольно больших процентах присутствовала. Мамуля его вроде бы как с одним банкиром евреем блудодейничала. А Адольф – плод этой любви. Он даже в Вене пытался, будучи студентиком, познакомиться со своей еврейской родней, но те его отшили и он обиделся. Сильно осерчал, и будто бы сказал:– "Я верну вас обратно в ваши пустыни сионские",– Такая вот информация.

– Значит Гитлер на 50% – еврей?

– Если верить этой информации, то да.

– И он своих гнобил?

– Ну, каких же своих? Он себя немцем считал 100% процентным. Национальность, Серега, это такая тема деликатная, что по возможности лучше в нее не лезть. И вообще самая непонятная – это русский. Прилагательное вроде бы, а не существительное. Недаром в народе присказка есть. "Папа – турок, мама – грек, а я русский человек. "Русский – это не национальность даже, а что-то гораздо большее что ли. Сопричастность земле, на которой он живет. Ну а вообще хорошо сказал один монах православный.– "Русский без Христа – это пугало для всего мира". Так что русский – это симбиоз сопричастности к земле, на которой живешь, плюс Христианство. Православное само собой. Православным может быть вообще-то человек любой национальности, но русский без православия – это и не русский никакой, а "пугало".

– А остальные национальности без Христа – не пугало?

– Остальным столько не дано, как русским. Столько земли, столько воды и воздуха. Пространства, в общем. Много дано, много и спрашивается.

– Ну, ты совсем из русских заложников каких-то сделал. Остальным, значит, что хочешь можно, а русский будь добр в Христианство крестись, иначе ты пугало. Так что ли?

– Нет. Не так. Просто тот, кто этого не принимает, переходит в разряд остальных, которым как ты говоришь все можно. "Много званых – да мало избранных".– Так Христос сказал.

– Ну и что тем, кто не избран делать?

– Избран или не избран, только Бог решает, после смерти человека. А что им делать? На Суде по-совести ответить, вот что.

– А Русским?

– А Русским настоящим, придется сразу ответить по заповедям и мытарства пройти. Не пройдешь если, то заляжешь с остальными до Страшного суда.

– А пройдешь если?

– Тогда в Рай и сразу как бы для Царствия небесного работать будешь.

– А что они там делают?

– Не знаю. Наверное, имеют возможность приходить сюда на Землю и помогать тем, кто в помощи нуждается. Богородица живет постоянно среди людей – это точно. Почему остальным так же не работать? Не так уж их много избранных-то. Всем хватает работы. Бесовщина вон всю Землю заполонила, а вот их-то 555555555 числом. Маловато конечно на всех людей, но все же гораздо больше чем "избранных". И активные они – бесы эти. Так что каждый за десятерых суетится. Трудно их сдерживать, наверное. И все равно ты посмотри на людей. Некоторые уже и на людей не похожи. Не лица – рожи. Война, Серега, идет. Незримая, за каждого человека. Не только за русского, за любого.

– Наговорил страстей. Я теперь засыпать буду бояться. Подкрадутся бесы и душу зачернят,– усмехнулся Серега.

– Тебе-то чего бояться? Они на страстях, правда, человека разводят, но ты вроде устойчив относительно. Вон тщеславие, правда, взыграло, но это так – мелочь. Браслетик получил и успокоился. Так что, спи спокойно. Тем более с Аннушкой под боком. По домам? Что-то мне домой захотелось. По семье соскучился. Пацанов не видел, страшно подумать сколько. Ну и Катюшу само собой. Давай завтра ко мне с Аннушкой. Посидим в теплой, домашней обстановке. Все наши соберутся, думаю, если пригласить. Давно не собирались. Сейчас приду домой и попрошу Катюшку пироги поставить.

– Пироги? Так бы сразу и сказал. А то "теплая обстановка". Теплая обстановка без пирогов, что русский без Христа – Пугало. Не для всего мира конечно, но для меня точно. А с Катюшиными пирогами, я себя сразу избранным ощущаю.

– Ладно "избранный", давай до завтра,– парни из "мазаришарифки" "разбежались" по домам.