Евгений Шалашов - Декабристы-победители

– Я посчитал, что на этом месте принесу гораздо больше пользы, нежели в Америке, куда скрылся мой друг Костюшко, – продолжал рассуждать князь. – Но, увы, свободы оказалось мало.

– Простите, а разве Польше не хватало свободы? У вас сейм, правительство, свои законы. Разве этого мало? У вас, князь, больше свободы, чем у остальной России.

– Добавьте сюда еще русского наместника, Великого князя Константина и графа Новосельцева, который, пся крев, – выругался князь, – правит Польшей, как своим имением! Мы, поляки, просили об этом? А русская армия, расквартированная в Варшаве? Ну, пусть не армия, но все же… И потом – разве свободы может быть много?

– Простите, князь. Просто я подумал о тех русских людях, которые служат в Польше. В чём они виноваты?

– Оккупанты? – уточнил князь.

– Для меня они – русские солдаты, – твердо отозвался Ипполит. – Мои братья, ставшие разменной картой у царей и королей. Не вам говорить, что русских солдат набирают из крепостных крестьян. У них нет права выбора.

– А офицеры? Вы уверены, что они мыслят так же, как братья Муравьевы-Апостолы или как генерал Трубецкой?

– Офицеры, как вы знаете, не выбирают места службы. Нам приказывают – мы подчиняемся. Мне будет жаль, если погибнут умные и хорошие люди. И, знаете, князь, возможно, там есть и такие, что мыслят так же, как мы. И вот еще. Если погибнете вы или я – мы будем знать, за что мы погибли. Когда я давал присягу Императору, то тоже знал, за что я погибну. А за что погибнут они?

Князь Зайончек задумался. Потом, пристально посмотрев в глаза собеседника, неспешно выговорил:

– Юноша, вы уже заранее считаете себя виновником гибели солдат? Рановато. Вначале все будет законопристойно. Сейм, выборы правительства. Воевать с русским корпусом нам не с руки. Лучше, если удастся решить дело миром.

– Хорошо бы, – вздохнул Муравьев-Апостол. Чтобы перейти со скользкой темы о правах и свободах на другое, он спросил: – Ваша Светлость, вы сказали, что воевали против нас. А потом упомянули, что служили на Кавказе. Как это понимать?

– О! Тут всё очень просто, – совершенно по-русски всплеснул руками Зайончек. – Я и большая часть моей дивизии – те, кто остался жив, после отступления попали в плен. Нас отправили на Север, в Архангельск. Помнится, там было очень холодно. Но это не самое страшное. Главное – там было ужасно скучно. Солдаты еще чем-то занимались – строили дороги, ремонтировали местный порт, построенный еще при императоре Петре. А нам, офицерам, там просто было нечего делать. От скуки спасались картами и водкой. А потом польским офицерам предложили ехать на Кавказ, воевать с горцами. Вначале мы хотели отказаться, а потом решили – почему нет? Нам сохраняли звания, нас никто не заставлял сражаться с императором Наполеоном, на верность которого мы присягали. А горцы – это те же татары, с которыми у Польши старые счеты. Воевал, видимо, неплохо, потому что вскоре возглавил дивизию, был пожалован званием генерала от инфантерии. А потом мне предложили вернуться в Польшу. Десять лет я ждал этого момента. Польша должна быть свободной. И она ею станет!

1204 год от эры хиджра. Тебриз. Персия.

…Этой зимой Аббас-Мирза, наследник Великого Фетх-Али-шаха и главнокомандующий армией, решил остаться в Тебризе. Гарем был недоволен. Ночью, во время бурных ласк то одна, то другая жена настойчиво убеждали своего мужа и господина в том, что лучше перебраться туда, где теплее – в Исфахан, например. А еще лучше – в Тегеран. Однако повелитель только снисходительно улыбался, не говоря ни да, ни нет. Что на него накатило, не знала даже Айна – самая молодая и любимая наложница. Красавицы пытались узнать причины у старшего евнуха, но тот лишь пожимал толстенькими плечиками, теряясь в догадках. Слуги, с которыми евнуху удавалось пообщаться, лишь цокали языком и многозначительно качали головами. Не помогали ни деньги, ни угрозы. Не подействовало даже обещание (Да простит Аллах!) показать кого-нибудь из жен. Стражники гарема казались воплощением Рустама и Сиявуша, спешивших уйти в очередной поход. Одно было ясно, что готовилась война. Иначе, зачем ставить лишние пушки на бывшей мечети Алишаха, превращенной в главную цитадель? Только с кем? Может быть, с Оттоманской империей? А может, с Россией, которая забрала себе исконные земли древнего Персидского царства?

Пока главный евнух размышлял, его владыка принимал в летнем дворце двух европейцев. Гости были разные по возрасту, росту и весу. Но в чем-то они были неуловимо схожи. Возможно, некой надменностью и высокомерием. А еще тем, что их серые сюртуки, не могли скрыть, что гостям более привычны мундиры красного цвета.

Толмач был не нужен. Аббас-Мирза прекрасно говорил на английском. А гости хоть и с трудом, но понимали фарси.

– Итак, вы утверждаете, уважаемый мистер Харрингтон, что наша армия не готова? – с вельможной ленью спросил хозяин.

– Я не говорил, что армия не готова. Она еще недостаточно готова, – выделил нужное слово тот из гостей, что был моложе.

– А ваше мнение, уважаемый Якобс? – обратился наместник ко второму, более старшему и по возрасту и, вероятно, по званию.

– Если вас интересует мое мнение, – более осторожно, нежели его молодой коллега, отозвался Якобс, – нам требуется полгода. Возможно – год. Главная проблема, что ваши сардары не умеют правильно стрелять. Мы с большим трудом научили их строиться в шеренги, научили их тактике рассыпного строя. Но когда дело доходит до стрельбы трех шеренг, передняя упорно не желает становится на колено. Ряды смешиваются. В результате – вторая и третья стреляют кучно, без прицеливания. Стрелки мешают друг другу. Во время штыковых атак не соблюдается дистанция. Вы представляете, как важно пехоте иметь правильный строй?

– Я знаю, – коротко ответил Аббас-Мирза.

Он, действительно, хорошо понимал необходимость воинской дисциплины. Пятнадцать лет назад, во время боя на реке Аракс юный Аббас-Мирза командовал одним из отрядов. Русская армия генерала Котляревского разгромила в пух и прах более многочисленные, но недисциплинированные войска, которыми командовал его старший брат. Храбрая и отчаянная кавалерия напоролась на сталь штыков русского каре. А потом второй брат не сумел удержать Ленкорань от войск того же генерала.

Гибель братьев приблизила Аббаса-Мирзу к трону, но заставила задуматься о необходимости дисциплины. А позорный Гюлистанский мир, из-за которого Персия потеряла все северные провинции, заставил его ненавидеть русских. И одновременно уважать! В армии отца находился почти трехтысячный отряд русских под воительством Самсон-хана, беглого русского вахмистра, получившего от шаха звание сартип-эввель – генерала. Это были бехадыраны – лучшие гвардейцы Персии. Терять «гвардейцам», русским дезертирам, раскольникам и государственным преступникам, было нечего. На родине их ничего хорошего их не ждало. Нет, не смертная казнь, отмененная еще при Елизавете Петровне. Однако бывших солдат можно было наказать шпицрутенами. Как показывала практика, даже самый сильный человек выдерживал не более трех тысяч ударов…