Дмитрий Колосов - Император открывает глаза

В этот раз все прошло как по маслу. У островитян не было сил, чтобы противостоять воинственным ордам иллирийцев. Побросав дома и пашни, они искали спасения за стенами города, к каким немедленно подступили пираты. К Керкире уже спешила на помощь ахейская эскадра. Что ж! Пираты без колебаний устремились навстречу. Ахейских кораблей было всего десять, но то были тетреры – корабли не просто быстрые, но еще и мощные. Куда легкой, беспалубной лембе тягаться с двухсотвесельной тетрерой! В первой же стычке отправились на дно сразу три пиратских судна. Но и Скердилед был парень не промах. Он приказал связать лембы по четыре штуки в один ряд и выставил эти импровизированные крепости против ахейских галер. Враги возликовали, решив, что пираты со скудоумию своему сами выкопали себе могилу. Лишь самый бездарный наварх не сумеет вонзить окованный бронзой нос тетреры в неподвижно распластавшегося на волне врага. Вонзить да, а вот вытащить…

Десяток лемб – не такой уж большой убыток. Тараны ахейских галер застряли в смоленых бортах, и в тот же миг на палубы ахеян посыпались пираты – сотни пиратов, благо на каждую тетреру приходилось по четыре пиратских посудины. Разъяренные молодцы в мгновение ока смели растерявшихся пехотинцев, половину из них перерезав, а половину просто пошвыряв за борт. Четыре судна были захвачены, одно пушено на дно, оставшиеся пять спаслись постыдным бегством.

Торжествующие пираты вернулись в гавань Керкиры, ведя за собой захваченные суда. Керкирянам не оставалось ничего иного, как капитулировать. Теперь очередь была за Эпидамном. А затем должен был настать черед ахейских городов и местечек.

Но тут вышла, что говорится, маленькая неувязочка. Еще зимой к пиратской царице явились послы из Рима с настойчивой просьбой, можно даже сказать – требованием унять распоясавшихся молодцев. Но барахло, потоком выгружаемое на берег с пиратских лемб, настраивало царицу на философский лад. Тевта вела надменно с послами, а когда один проявил дерзость в словах, недолго думая, приказала убить наглеца. Римляне ж были не из тех, кто забывают обиды. И когда удачливый Скердилед готовился уже праздновать очередную победу, на горизонте вдруг появились паруса кораблей. Один, два, десять, двадцать, сто… Двести кораблей! Консул Гней Фульвий с чисто римским размахом привел к Эпидамну двести кораблей. Пиратам не оставалось ничего иного, как бежать к морю и спасаться бегством, полагаясь на скорость своих лемб. А тут еще пришла весть, что Деметрий из Фар, оставленный Скердиледом заведовать Керкирой, переметнулся на сторону римлян. А что ему было делать? Да еще вдобавок появился другой флот, везущий к изломанным берегам Иллирии римскую армию второго консула Луция Постумия.

Пираты бросились врассыпную. Одни укрылись в потаенных бухточках, где рассчитывали отсидеться, пока римляне не уйдут восвояси. Другие, что поглупее, побросали лембы и укрылись за стенами городов. Но города распахивали ворота, а те, что пытались сопротивляться, ждала жестокая участь. Тевта попыталась отсидеться в Ризоне, но по весне запросила пощады. Римляне выказали милосердие, какого и сами, похоже, не ожидали. Они даже оставили Тевте ее царство, правда, порядком урезав его; но при этом запретили горячим иллирийским парням выходить в море и заниматься столь любимым их сердцу разбоем. И это было печально.

Так грустно, что и не передать. Золото и серебро больше не звенели в кошелях пиратов, а улыбки исчезли с их свирепых лиц. Плохо пирату, когда нет моря. А моря не было. Нет, конечно же оно было, но не для пирата, ибо римские корабли были настороже. И так тянулось долгие шесть лет, пока не пробудился Деметрий из Фар. Взыграла буйная кровушка, и бросил Деметрий тайный клич слегка приунывшим, но бравым еще парням, изнывающим от тоски в бесчисленных бухточках. Бросил, напоминая, кто они есть. Но надо ли было напоминать! Не прошло и луны, как в море скользнули узкие тела лемб. Обветшалые и новенькие, облезлые и пропитанные свежим варом, хлопающие по ветру узкими парусами.

И новь лилась кровь, и истошно кричали перепуганные насмерть купцы. И вновь сверкало солнце на извлеченных из купеческих ларей монетах. Солнце сверкало…

Солнце слепило. Магрок приставил ладонь ко лбу, пряча от слепящих лучей единственный глаз: второго он лишился еще неопытным юнцом, не сумев увернуться от удара в лихой абордажной схватке.

– Не видно?

Магрок перевел взгляд на стоящего рядом Стегра, своего помощника и соучастника в опасных предприятиях. Привычка из-за единственного глаза смотреть на собеседника искоса вкупе с хищным профилем придавали Магроку сходство с высматривающим добычу орлом. Сейчас этот самый орел пытался понять, зачем Стегр напялил на голову шлем – весьма нелепый на вид медный котелок, сверкавший так, что резало глаз.

– Нет, – покачал головой Магрок.

Они шли вдоль берега примерно в двадцати – двадцати пяти стадиях южнее Лисса. Недурное местечко, обычно кишащее пузатыми торговыми судами. Но сегодня здесь было пусто, и пустота эта наводила тоску. Магрок зевнул, после чего чуть повернул голову и покосился за спину. Чуть позади и мористее его «Осы» – так прозвали корабль Магрока за особую стремительность – шла еще одна лемба, экипаж которой, вне сомнения, также испытывал скуку. Магрок вернул единственный глаз в исходную точку. Море больно ударило по зрачку яркими бликами напоенной солнечным светом ряби, похожей на шкуру бесформенного чудовища.

– Дерьмо! – пробормотал Магрок, поправив повязку, прикрывавшую язву вытекшего глаза.

И, словно откликнувшись на бранное словцо, с вершины мачты завопил пират, следящий за горизонтом.

– Корабль! Корабль!

Магрок дернул головой, устремив взор вверх. Рука наблюдателя указывала куда-то в простор моря.

– Ходу! – рявкнул пират.

Повинуясь этому крику, поползли по мачте бравые парни, расправляя до полного вздоха узкий, хлопающий ветром парус. Стегр принялся колотить в барабан, задавая ускоренный ритм. «Оса», прыгая по волнам, рванулась вперед, словно застоявшийся в стойле конь.

Свистел ветер, бросавший в лицо клочья холодной, острой на вкус пены. Сумасшедшая чайка, оставившая кромку прибоя, о чем-то голосила за кормой. По небу летели облака. Наверно, летели…

– Быстрее! – кричал Магрок, и лемба внимала его воплю, набирая ход. Быстрее! – визжал ветер. Быстрее! – вторили облака. Быстрее! – скрипели борта, роняя вниз окрашенную чернью смолы пену. Быстрее…

Он приближался. Он – сначала парус, потом корабль. Потом…

Пентера! Кажется, это охнул Стегр.

– Пентера!

Пентера значила – Рим. Более здесь не могло быть пентер, вернее квинкверем, как называли эти гигантские корабли римляне. Пентера значила большие проблемы и полное отсутствие добычи. Но…