Аркадий Мурзашев - Древняя история

– Не трудитесь сударь, Вы все равно не догадаетесь, кто был моим Учителем, хотя о нём Вы много слышали. – Он помолчал некоторое время, пытаясь уловить мою реакцию, но мое состояние было таково, что мне было не до реакций. Поняв это, он продолжил. – Моим Учителем был Иисус Христос, Будда и Заратустра.

От ирреальности всего происходящего у меня уже кружилась голова, я достал сигарету, закурил. Я надеялся, что табачный дым снимет наваждение, каким мне начал казаться мой пассажир, но этого не произошло, а мой собеседник продолжал говорить таким убедительным тоном, так просто и непринужденно, что после нескольких его фраз уже не возникало никаких сомнений по поводу его искренности. Он явно не был сумасшедшим. Обычно сумасшедшие не появляются посередине улицы во вспышке голубого света. Да и опыт мой показывал, что сумасшедшие не могут обладать теми способностями, какими обладал незнакомец. Я невольно стал верить всему, что говорил этот навязавшийся мне пассажир. Но все же последние его слова никак не вязались с тем, что я знал. Я, невольно притормозив, остановил машину. Оглянувшись по сторонам, я понял, что мы стоим на проспекте Фрунзе недалеко от Советского РОВД. Мелькнувшую дурацкую мысль о том, что странного пассажира можно сдать в милицию, я отбросил и спросил:

– Вы хотите сказать, что учились по книгам этих людей? Но, насколько я знаю, тому, чем Вы владеете, нельзя научиться, читая книги.

– Нет, – сказал мой собеседник, – я сказал буквально, как все было на самом деле. – И продолжил, чеканя слова. – Моим Учителем был человек, вошедший в историю под именами, которые я только что назвал. И более того, я сам родился почти тысячу лет назад. Я немного похож на того Кощея из текста, используемого вами во время медитаций, которые почему-то называете «загрузками».

Отчеканив это, он добавил:

– Вам надо будет привыкнуть принимать все, что я говорю, буквально.

Сказав это, он очень внимательно посмотрел на меня. Меня вдруг расслабило. Его взгляд был таким понимающим и участливым, что комок подскочил к моему горлу. Напряжение этого дня готово было вот-вот вырваться наружу, и если б я не сдержался, то, наверное, заплакал бы, как маленький ребенок. Поняв мое состояние, незнакомец, как бы успокаивая и убаюкивая своим тихим участливым голосом, продолжил:

– Да… – сказал он несколько растягивая слова, – Я вижу, Вы устали, Тяжело же Вам пришлось сегодня… Вы расстались с любимой женщиной, а тут еще я свалился Вам на голову… Давайте сделаем так: Вы сейчас отвезете меня в гостиницу, а завтра мы встретимся, скажем, так, часов в двенадцать в ресторане при гостинице. Ведь при гостинице же есть ресторан? Вы будете без машины, и мы спокойно поговорим. За коньяком или водкой я Вам все расскажу. Может быть, Вам удастся меня понять. Надеюсь, наш разговор обоим пойдет на пользу.

Я тронул машину, и через десять минут мы уже были у подъезда гостиницы «Рубин». Выходя он сказал:

– Итак, сударь, (мне начинало уже нравится такое обращение ко мне, от которого веяло романтикой 19 века) не забудьте, я жду Вас завтра ровно в полдень здесь, в ресторане. До завтра!

Я не помню, как в тот вечер доехал до стоянки, как поставил машину и добрался до дома. Помню только, что по дороге домой я зашел в магазин и купил бутылку водки. Перед сном я много выпил. Во время потрясений водка на меня почти не действует, и в тот вечер выпил я много. Утром меня разбудило веселое чирикание воробьев, доносящее сквозь открытую форточку, был веселый солнечный зимний день. Произошедшее вчера казалось сном…

На часах было 11.00. Едва мой взгляд коснулся часов, как в моей еще затуманенной похмельем голове всплыли слова незнакомца: «…Я жду Вас ровно в полдень…». Да… как бы не хотелось, произошедшее вчера сном никак не могло быть… Я принял душ, почистил, стоя под струей горячей воды, зубы, наскоро перекусил остатками вчерашней закуски, и жадно закуривая сигарету, вышел из дому. Как я уже сказал, был солнечный морозный день, холодный воздух, жадно вдыхаемый мной, смыл все остатки похмелья. Взяв одну из двух машин, стоявших на стоянке, минут за двадцать я доехал до места. По дороге отметил, что у меня даже и мысли не возникло, что можно не ехать на встречу со вчерашним незнакомцем. И все же по дороге мне казалось, что, приехав на место, я никого там не застану, и все, произошедшее вчера, останется в моей памяти как какое-то нелепое наваждение, как сон, приснившийся после выпитой бутылки водки. Но как бы там ни было, ровно в 12.00 я уже входил вестибюль гостиницы. Слева от входной двери был вход в ресторан.

Все произошедшее вчерашним вечером сном не было. Мой вчерашний пассажир сидел за дальним столиком. Столик стоял то ли под фикусом, то ли под пальмой. На сей раз одежда незнакомца более соответствовала времени и моде. На нем были вельветовые кремового цвета джинсы и теплый темно-синий пуловер, вырез которого открывал светло-розовую рубашку, верхняя пуговица которой была не застегнута. Галстука не было. Диссонансом к его одеянию были восточные, с загнутыми наверх носками, тапочки без задников. Но его лицо было таким колоритным, что этот диссонанс находился в какой-то непонятной гармонии со всем его обликом.

На столике стояла запотевшая литровая бутылка водки и большое блюдо с мясным ассорти. Две маленьких стопки и тарелочки с овощным салатом, украшенным листиками петрушки и укропа, дополняли стол. Заметив меня, мой вчерашний ночной попутчик встал и, широко улыбаясь, предложил мне сесть. Я сел за стол и хотел было что-то сказать, но вчерашний пассажир жестом остановил меня, всем видом показывая, что говорить пока нельзя, наполнил две маленькие стопочки водкой, подал мне одну.

– Я жил в те времена, когда в отношениях людей большую роль играли всякие формальности. – сказал он, – Давайте, прежде чем начать приятную беседу, выполним маленькую формальность, познакомимся. Меня зовут Иуда или Давид, можете называть так, как Вам будет угоднее. Ваше имя я спрашивать не буду, я знаю – Вас зовут Алексей. Выпьем за знакомство. – сказав это, он поднес свою стопку ко рту и как-то лихо опрокинул ее себе в рот.

Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Водка, приятно обжигая пищевод, скатилась в желудок и бодрящим огнем разошлась по всему телу. Я повеселел и с интересом стал наблюдать за своим сотрапезником. Человек, называвший себя Иудой или Давидом, был худощавого телосложения. Эта худощавость не скрывалась, а только подчеркивалась широким пуловером, который, несмотря на то, что был по размеру, все же висел на нем как на вешалке. Лицо было удлиненным и украшалось большим горбатым еврейским носом. В принципе внешностью Давид или Иуда обладал очень ординарной. Но сочетание блекло-серых, но почему-то очень ярких глаз и этого лица делали его весьма колоритным, таким, что женщины, сидевшие за соседним столиком, уже начали заглядываться на него.