Евгений Каштанов - Превалированный монизм

– Но благо нам повезло, ведь у нас замечательный правитель, лучший, которого можно вообще желать. Он нас уж точно защитит от врагов и бунтарей.

– Глупцы-вот, кто они! Всего лишь навсего слепые глупцы. Лишь портят нам, уставопослушным гражданам, жизнь.

N вдруг отчего-то вспомнился момент из его детства.

***

– Ба-а, бабушка, ты сегодня не пекла мои любимые пирожки с капустой?

N выбежал в коридор из своей комнаты, дабы встретиться с его любимой бабушкой.

– Нет, совёнок. У меня сегодня было чересчур много дел.

Совёнком бабушка меня называла по той причине, что, случалось, я подолгу не мог заснуть ночью, задумываясь о всяком. Сейчас я таким стараюсь не заниматься, ведь много думать – вредно, как гласит одна из мудростей Великого Вождя. От это начинает болеть голова. Разве не из-за этого я не могу заснуть?..

Бабушка вышла мне навстречу. Её лицо, источавшее лишь сплошное благородство, доброту, нежность и заботу, было слегка морщинистым в силу возраста, её глаза, будто знающие каждое твоё желание, были морского, или, вернее даже сказать, бирюзового цвета, всегда вызывали приятные ассоциации. Я любил купаться в море, находившемся недалеко от скромного бабушкиного дома. Там я даже однажды познакомился с одной чудной, рыженькой курносой девочкой. Помнится, мы с ней дружили какое-то время, хотели в будущем завести примерную семью. Однако однажды она пришла ко мне, всё опечаленная, со слёзами на лице, выкатив новость, что она с семьёй должна переехать в другое место жительство.

– Мы с тобой тогда больше не увидимся? – с грустью спросил я.

– Не знаю. Наверное… нет, – она вдруг разрыдалась прямо на глазах у N. После мы крепко-крепко обнялись и даже… чмокнулись в губы. Это было великолепное, непередаваемое эфемерное чувство. Словно пробуешь что-то сладкое на вкус. Это были очень интересные, насыщенные времена, хоть они и закончились грустным расставанием. Всё рано или поздно кончается. Я с периодичностью вспоминал и вспоминаю эти времена… После мы расстались и с того же момента и не виделись…

На бабушкиной голове возвышались пышноватые, серые, слегка седоватые волосы, напоминая поля пшеницы.

– Бабушка, ты испечёшь мне пирожки? -спросил я.

– Я же говорю, у меня много дел.

– Пожалуйста, -не унимался я.

– Может быть завтра? Я как раз планировала приготовить что-нибудь вкусненькое, – пошла на уступок бабушка.

– Договорились, – воскликнул я и радостно побежал спать в свою комнату. Она была небольшая, ибо так и должно быть по одному из уставов нашего государства. «Имей скромное жильё, а иначе ты ворьё». Точно как он звучит я тогда не знал, но суть примерно такова. Уставы нужно соблюдать, ведь если их нарушать, это не понравится Великому Вождю и за тобой обязательно придут люди из БОП.

Я лёг на свою узенькую кровать, закрыв своё тело шерстяным одеялом, и, чувствуя некое удовлетворение от успешно завершённого дня, прикрыл глаза и крепко заснул.

Мне приснился сон. Я иду по безжизненным улицам, нигде не видно ни единой живой души, машины брошены, но так, будто случился какой-то апокалипсис или катаклизм. Казалось, будто люди бежали в спешке: двери некоторых магазинов были нараспашку и поблизости них валялись различные целлофановые пакеты, разворошенные продукты, зубная паста в тюбиках, взъерошенная ветром туалетная бумага, разбросанные пластиковые бутылки и различные электронные устройства.

Я зашёл в один из маленьких магазинчиков и не обнаружил там ни одной живой души, словно вс испарились как водяной пар. Решил зайти в другой, на котором ярко-красным цветом красовалась вывеска с надписью «Всё для домашнего хозяйства». Зайдя внутрь, я лишь обнаружил на прилавке пластиковые горшочки, различные посадочные семена в мягких упаковках, и приспособления вроде лопаты, граблей и мотыги. На улице тем временем ни единого звука, даже ни одна птица не пролепетала и звука. Вдруг я услышал чей-то высокий голос, зовущий меня откуда-то издалека, так, будто зовя на помощь.

– N, скорее иди сюда! Иди сюда-а-а! – крикнул голос из пустоты. Я скорее выбежал на дорогу, ставшей слегка сырой благодаря свойствам росы.

– Что? Кто… Где вы?

– Я-я зде-е-е-сь, – подозвал меня, как теперь можно понять, женский голос из тумана.

Вдруг я заметил, что образовался серый, будто показывающий сердитость и хмурость, туман, не желающий открывать мне все свои тайны и скрывая неизвестную даму.

– В какой вы стороне? – крикнул я вопросительно.

– Я тут. Скорее, идите же сюда, сюда! -подозвал как бы из одного и в то же время разных, совершенно мне непонятных направлениях. Стоя, как вкопанный, я не понимал куда идти, ведь туман был всюду.

– Ну же, скорее, идите сюда, я здесь.

Твёрдо решив, я пошёл в заданном случайно мною направлении. Я шёл, долго шёл, голос всё отдалялся, но манил меня; в какой-то момент я даже побежал и настигнул наконец эту незнакомку.

Я прибежал и увидел, кем она являлась… Оказывается, это была та самая подружка детства, которой вскоре пришлось переехать на другое место жительства. Она стояла спиной ко мне, словно что-то пряча.

– Это… ты? – спросил я, – что у тебя там?

Она резко повернулась ко мне с фразой:

– Ничего. Ох, как я рада тебя видеть, N! Обними меня, мы с тобой очень давно не виделись.

Я немного посторонился, слегка опешив.

– Ты что, не рад меня видеть, дорогой N? – в её голосу почувствовалась грусть и тоска.

– Рад, конечно, – сказал я, – но что это за место и как ты здесь оказалась? И… где все люди.

– Слушай, это не столь важно, давай я тебе всё потом объясню, в следующий раз? А сейчас обними меня.

Я повиновался. Она крепко, но не настолько сильно, чтобы хрустели кости, а лишь как скучающий по кому-то человек, обняла меня. Её рыженькие волосы снова пахли приятным запахом и так и норовили попасть в моё лицо. Это было по-настоящему, как в реальной жизни, словно нематериальный мир преобразовался в материальный. И так, обнявшись крепко-накрепко, мы стояли порядком одной минуты. Наконец, слегка улыбнувшись, она спросила:

– Как у тебя дела, N? Я скучала по тебе, очень сильно, – она застенчиво взглянула прямо мне в глаза.

– Всё прекрасно, как же может быть иначе? Я по тебе тоже очень сильно скучал.

Её светлые русые волосы мягко ложились на оголтелые плечи, а её белёсое лицо источало какую-то задумчивость и будто бы тоску. Так мы, ни проронив отныне ни слова, и простояли минуту, боясь сказать лишнего.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил я взволнованно.

– Нет… то есть да, но нет…

– Можешь быть со мной откровенен.

Она тяжело перевела свой пронзительный взгляд на меня, сказав:

– Что ты выберешь, N?

– Что? Что ты имеешь ввиду?

Туман между тем стал сгущаться, распуская всё дальше свои клубы дыма.