Олег Федяев - Россия – сбывшиеся надежды. Император Александр IV

9

К великому сожалению, все прекрасное быстро кончается. Август близился к концу. Закончилась и счастливая пора каждодневных романтических встреч двух молодых, пылко влюбленных друг в друга сердец.

Эспер с лодки наблюдал, как экипаж увозит его Оленьку, его принцессу, его богиню в Санкт-Петербург. В душу холодной змеей вползала тоска, сжимались кулаки. Некстати раздался голос закадычного дружка Тимохи, сидящего на вёслах:

– Эх, капитан, нас на бабу променял!

И тут же шутник сильной рукой был низвергнут в воду. Подельники, сидящие в лодке, увидев разъяренное лицо своего вожака, подавились смешками. Такого Спирю они боялись. И не только они.

На следующий день Эспер убыл, как говорят военные, в Морское училище. Там его ожидали и любимые геометрия, рисование, спорт, и нелюбимые другие общие предметы, и строгая флотская дисциплина. Безмерно радовало то, что теперь он – кадет! В программе

появятся военно-морские дисциплины, участятся учебные плавания. Через два года он станет гардемарином. Еще через год, в 1888-ом году будет мичманом, офицером Флота Российского!

10

Мариинское женское училище располагалось в глубине двора в Санкт-Петербурге на Софийской набережной в светлом трехэтажном здании с фигурным аттиком и изящной лепниной. Оно было названо так, потому что ему покровительствовала императрица Мария Александровна. В училище девочки из небогатых семей получали образование и профессию домашней учительницы, однако учителя здесь были несомненно высокого уровня: университетские профессора, а по музыкальной части – сам Николай Григорьевич Рубинштейн. Семь лет преподаванию в Мариинском училище посвятил Сергей Васильевич Рахманинов. Специально для хора училища он написал шесть песен на слова Некрасова, Лермонтова и других поэтов. В домовой церкви училища венчался брат композитора Чайковского. Значит, и Петр Ильич тоже не мог не посещать этого дома.

Непонятно, чем руководствовались родители Ольги Базилевской, люди чрезвычайно богатые, отдавая дочь в учебное заведение, изначально предназначенное для детей лиц, стесненных в средствах. Может быть потому, что уровень обучение здесь был высок, а режим – не очень строгий, не сравнимый с порядками Смольного института благородных девиц. Мать и отец с их мягкими характерами, видимо, не хотели для Ольги монастырских условий. В целом, к воспитанию дочери они, занятые самими собой, относились поверхностно. Скорее всего по всем этим причинам вместе. Оленька же была довольна училищем, так как наличие продолжительных каникул давало ей возможность мечтать о встречах с ее «крестовским принцем».

Еженедельно Оленька получала письма от своего «принца», послания светлые, жизнерадостные, полные фантазий и любви к ней. О том, чем занимается, он не писал. Оля же думала, что ему по-прежнему стеснительно посвящать ее в свою жизнь, и с нетерпением ждала новых каникул.

В начале декабря училище взбудоражила весть, что скоро состоится Новогодний бал в Морском училище, на который поедут воспитанницы старше двенадцати лет. Теперь им было уже не до занятий. Ах, эти гардемарины и кадеты! Эти блестящие кавалеры! Надо готовиться, готовиться и готовиться…

Эспер же тем временем, будучи кадетом второго класса, постигал не только премудрости общих наук, но и начальные азы морского дела. Из-за своего гордого характера он зачастую конфликтовал с окружающими. Однажды в свободное время, будучи невольным свидетелем фривольной беседы двух кадетов первого класса, обсуждающих женские достоинства какой-то особы, он пришел в ярость:

– Вы, господа кадеты, уподобляетесь лакеям, вернувшимся с ярмарки, где пожирали глазами гимнасток в дешевом балагане! Где же ваша дворянская честь?! Где рыцарское отношение к даме?! И вы хотите стать морскими офицерами?

Кадеты, каждый из которой был на год старше Эспера, сконфузились и поспешили удалиться с глаз взбешенного князя. Они то знали его успехи в английском боксе, а его физическая и нравственная сила, крутой нрав, готовность во всем идти до конца были им более чем известны.

Так Эспер постепенно становился одним из неформальных лидеров училища.

11

Наступил вечер Новогоднего бала в Морском училище. Обширный зал богато украшен, посредине огромная ель, обвешенная диковинными игрушками и конфетами, везде висят гирлянды настоящих живых цветов, играет оркестр. Только что закончилось феерическое выступление циркачей, и распорядитель бала объявил о начале танцевальной части. Артиллерийской канонадой по взмаху руки распорядителя прогремели многочисленные хлопушки, посыпались разноцветным снегопадом конфетти, только что изобретенные в Париже, и оркестр заиграл вальс. Приглашенные гости, среди которых блистали очаровательной юностью воспитанницы Смольного института благородных девиц и Мариинского училища, восторженно вскрикнули от громких хлопков и замерли в ожидании кавалеров. Вот и они! Блестящие гардемарины и кадеты в парадной форме, стройные, с гордо приподнятыми подбородками, демонстрирующие безукоризненную выправку и великолепные манеры. Ученики младшего подготовительного класса сновали и тут, и там, набрасывая на девушек и подходящих к ним кавалеров яркие спирали серпантина.

Ольга Базилевская в умопомрачительном бальном платье, уж тут-то отец не поскупился, была несомненно одной из самых красивых девушек бала. Она стояла у колонны и была огорчена только близким присутствием бонны Нинон, которая, находясь как всегда рядом, в лорнет рассматривала присутствующих. В секунду подскочил гибкий и стройный светловолосый юный шатен, щелкнул каблуками и, грассируя, с достоинством обратился к ним:

– Мадам, мадмуазель, позвольте представиться. Князь Чернышев. Осмелюсь просить разрешения представить вам моего друга, высокородного князя Белосельского-Белозерского…

Ольга посмешила вмешаться:

– Князь, мадам почти не говорит по-русски.

Чернышев, демонстрируя оточенные манеры, также грассируя и обольстительно улыбаясь, повторил все ранее сказанное по-французски.

Бонна Нинон, судя по ее выпученным глазам, была ошеломлена. Впервые в жизни она видела так близко перед собой сиятельного аристократа.

Восприняв происходящее как должное позволение, Чернышев повернулся к подходящему высокому статному кадету-красавцу. В форме расавца, прическе и обуви самый придирчивый воспитатель и даже страшила-боцман не смогли бы найти недостаток.

Величественно поклонившись, подошедший молодой красавец, попеременно обращаясь то к бонне, то к Ольге, на безукоризненном французском языке с достоинством произнес:

– Prince Esper Beloselsky-Belozersky! Je suis heureuх, madame, mademoiselle comparaître devant vous. S'il vous plaît, mademoiselle, donnez-moi cette valse. 4 4 Князь Эспер Белосельский-Белозерский! Я счастлив, мадам, мадмуазель предстать перед вами. Прошу вас, мадмуазель, подарить мне этот вальс. (фр.)