Олег Федяев - Россия – сбывшиеся надежды. Император Александр IV

– Ваше Императорское Высочество, так нельзя! Постарайтесь так не контактировать, отодвиньтесь, прошу вас. И со старшим сыном повремените соприкасаться. Это опасно. – Голос старца был строг. Великие князья переглянулись.

– А теперь, Ваши Императорские Высочества, – обратился Сергий к великим князьям, – давайте договоримся так. Здесь остаются только Мария Федоровна и няньки. Вас же настоятельно прошу уехать. К вечеру приезжайте полюбопытствовать. Ну если же что, не дай Господь, пришлю казака. Понадобится что из дворца, пошлю кого-нибудь.

Тон старца был непреклонен. Да и вообще от этого человека исходила необыкновенная сила, то ли великими знаниями порожденная, то ли магией какой-то. А глаза его, да и вид весь, обладали гипнотическим действием, что заметил Михаил Николаевич ещё при первом посещении.

Выйдя на крыльцо, великие князья перекрестились: – Господи, Всевышний наш милосердный, сохрани и помилуй младенца невинного нашего, дай же вылечить его болезного…

Занимался новый день, тридцатое апреля года тысяча восемьсот семидесятого от рождества Христова. День этот должен определить, что станется с младенцем Александром. А может быть, этот день будет иметь особое значение и для гигантской страны, и судьбы народа её великого?

7

Весь день великие князья провели вместе. Сидели в кабинете Александра Александровича, изредка перебрасываясь редкими фразами. На инкрустированном столике лежали нетронутые газеты. Ни говорить, ни есть, ни читать не хотелось. На обоих навалилось тяжелое ожидание.

Михаил Николаевич был вынужден ненадолго уходить в свой кабинет, коей имелся и в этом дворце, где принял сперва генерала графа Михаила Лорис-Меликова по делам Терской области, начальником которой тот был, и Черноморского округа, недавно образованного трудами великого князя. Затем пришлось уделить внимание химику Семену Панпушко, занимающемуся порохами, и инженеру Петрушевскому, разрабатывающему артиллерийские прицелы. Принимая у них отчеты, великий князь был немногословен. Последнего попросил передать математику Чебышеву, работавшему над теорией баллистики, чтобы через неделю был готовым к отчету. Артиллерийские дела занимали много времени и требовали больших усилий, но Михаил Николаевич всю жизнь любил артиллерию благодаря почтеннейшему учителю своему, писателю и профессору артиллерийского училища А.С. Платову. Да и вся войсковая служба его прошла на артиллерийских должностях, а уж должность генерал-фельдцейхмейстера, коей великий князь бал нагружен сверх остального, обязывала вникать во все тонкости этой не простой военной науки. Но сегодня Михаил Николаевич, обычно деятельный и работоспособный, не мог заниматься делами. Выпроводив посетителей, он тут же возвращался к племяннику, которого не мог оставлять надолго. Тот в одиночестве то стоял у окна, то бездумно сидел в кресле, сумрачно рассматривая узоры искусно сработанного паркета, то мерил кабинет большими шагами.

Вестей от старца, слава Богу, не было. Терпение великих князей иссякло, и как только минуло послеобеденное время, засобирались к отцу Сергию.

8

Дождь и ветер понемногу утихали. Это был хороший знак. Михаил Николаевич и Александр Александрович в окружении конвойных казаков подскакали к дому старца. По поведению постовых, поняли, что все нормально. Спешились и бросились вовнутрь.

В горнице их встретила улыбающаяся Веруня, которая с поклоном не преминула скороговоркой сообщить: – Хуже не стало. Даже, кажется, наоборот.

Аксинья споро обтирала младенца. Мария Федоровна порывалась что-то сделать сама, но няня строго говорила:

– Уймитесь, барыня, уж лучше я сама. Хоть и тепло, но лучше Ангелочка долго раздетым не держать. Веруня! Быстро свежее постельное белье.

Закутав ребеночка в одеяльце и взяв его на руки, баюкала маленького, пока Веруня заново умело стелила постель.

Мария Федоровна счастливыми глазами посмотрела на князей, вскочила и бросилась в объятия супруга. Тот осторожно принял её, гладил по голове и шептал что-то нежное.

Из подсобной комнаты вышел отец Сергий. Очки сдвинуты на лоб, в руках – очередные стеклянные колбы с загадочной бурой жидкостью. Коротко поклонившись князьям, он молча прошел к кроватке младенца, уже уложенного и укрытого, и спокойно сказал:

– Аксинья, сейчас по чайной ложке этого лекарства, потом сразу же вот этого. – Старец приподнял правую руку с колбой, затем – левую с более светлой жидкостью. – Ровно через двадцать минут повторить.

Все машинально посмотрели на большие настенные часы, висевшие в простенке.

Сняв очки вовсе, старец подошел к князьям, задумчиво пожевал губами и сказал:

– Течение болезни явно приостановлено. Но утверждать, что кризис болезни позади, нельзя. Да и лечению всего лишь сутки. Я бы поостерегся слишком радоваться. Возможен рецидив. Вот дня через два-три посмотрим.

Будто что-то вспомнив, Сергий снова надел очки, подошел к столу, выбрал книгу в кожаном переплете, нашел нужную страницу и начал читать.

Князья, полюбовавшись заснувшим младенцем, уселись рядком на скамью у входной двери и стали рассматривать подсобную комнату, дверь в которую осталась открытой. Со своего места им были видны пучки засушенных трав, висящие по стенам, большой ящик в углу с грибницей, часть длинного стола, на котором лежали деревянные плашки и квадратные стёклышки, покрытые какой-то слизью, стояли микроскоп и химические приборы. Всё это походило на лабораторию ученого.

Потом Александр Александрович встал, неслышно прошел к младенцу, долго смотрел на ангельское личико. Усевшись на край кровати старца, которая жалобно скрипнула под его большим телом, привлек к себе супругу. Так они долго сидели, обнявшись и умиротворенно глядя на своего Ангелочка.

Великий князь Михаил Николаевич тоже был счастлив в браке. Посматривая на обнявшихся племянника и его жену, он вспоминал любимую супругу Ольгу Федоровну, оставшуюся в Тифлисе вместе с детьми, шестью сыновьями и дочерью, их жемчужинкой Анастасией. Боже мой! Как же он по ним соскучился! А ведь всего ничего прошло времени, как он выехал в Санкт-Петербург.

9

Так минули три дня в душевных муках и ожидании чуда. Старец Сергий денно и нощно лечил младенца своими, только ему известными средствами. И чудо свершилось.

На четвертый день в полдень у Сергия в горнице собрались великие князья Михаил Николаевич, Александр Александрович, конечно, великая княгиня Мария Федоровна, которая никуда не уезжала и отлучалась из горницы только ненадолго по надобности, и примчавшийся из Санкт-Петербурга генерал свиты Его Императорского Величества граф Пущин в сопровождении медиков Крейцера и Миндена. С ними приехало и европейское медицинское светило доктор Розенберг, подвизавшийся при дворе императора. Александр II с нетерпением ждал вестей о здоровье любимого внука.