Сергей Большой - Отец Варлаам

Отбытие дело волнительное… И никому из команды не было дела до того, чем были заняты пассажиры в этот момент. А занятия их были таковы, что в каюте Строганова, обряженный в ночное белье, появился очень похожий на него покойник, а сам Павел Александрович исчез. Зато появился уже вписанный в судовые документы монах Зосима, сопровождающий мощи из Моравии, где и был захоронен нововоссиявший подвижник.

Наутро, уже в море, Гедеон сообщил Тулубьеву, что застал бездыханное тело Павла Александровича Строганова. Судовой врач засвидетельствовал смерть генерала. В Дувре тело упаковали в цинковый ящик, а ящик – в приличествующий сану покойника гроб. В соответствии с обстоятельствами план плавания был изменен, и «Патрикий» лег на обратные галсы.

* * *

– Так вот оно, значит, – проронил до этого внимательно слушавший собеседника светлобородый монах. – А меня вы так же вот изготовили?

Он нахмурился своим мыслям, но взгляд его выражал скорее любопытство, нежели негодование. Чернобородый спокойно и не обращая, как казалось, внимания на реакцию приятеля продолжил, словно следуя давно намеченному плану:

– Сегодня такой день, милостивый государь Александр Павлович, когда всем тайнам надлежит быть открытыми. И я надеюсь, что теперь уже можно рассказать то, что я не решался тебе поведать полгода. Я в эту историю сам бы не поверил, если бы в ней непосредственно не участвовал. А вот самое начало я собственными ушами услышал от человека, который и устроил все. И не доверять ему нет никаких причин. И как раз напротив, все указывает именно на то, что оно так и было. И не иначе как все это Божий промысел. По-иному такого бы случиться не могло. Впрочем, ты сам в этом убедишься. Но об этой самой удивительной части истории я смогу рассказать только в самом конце. Сначала – как оно с тобой вышло. Давай вспомним о маленьком кровососе…

Таганрог был назначен городом пребывания императора Александра Первого при инспекционной поездке по Крыму, Азовскому побережью и причерноморскому Кавказу. Таким образом, столица огромного государства переместилась в захолустный приморский городишко.

Царским дворцом определено было небольшое одноэтажное здание на Греческой улице, в котором обычно останавливались все гости, принадлежащие монаршему семейству. Градоначальник по традиции уступал высоким гостям один из своих домов. Вытянутый фронтоном вдоль улицы дом имел два боковых входа. Один, парадный, предназначенный для особ знатных, послов, придворных и высшего купечества, другой, черный – для прислуги и принесения всего, что могло понадобиться в обиходе гостей.

Внутренняя обстановка была весьма скромной и простой и никак не сочеталась со званием роскошных царских апартаментов. Три спальни, приемная, которая использовалась как кабинет императора, и столовая составляли все помещения дворца. В подвале располагалась кухня и другие хозяйственные службы. Быт монарха отличался простотой необычайной. Здесь не давалось балов, не устраивалось торжественных приемов, не журчала обычная для столиц салонная жизнь.

Когда император межу разъездами жил в Таганроге, день был посвящен рутинным делам: ответам на письма, подписанию бесчисленных бумаг, приему посетителей, немногочисленных ввиду того, что времени, в которое монаршее лицо находилось дома, никто не знал и бывало это редко. Да и дворянству местному строго-настрого было воспрещено докучать императору.

Недолгий досуг занимался обыкновенно гуляньем по приморскому городу, посещением рынка, общением со случайно встреченными горожанами. Без всякой охраны он прогуливался по набережным и улицам, все вызывало его живейший интерес, от цен на базаре до тонкостей работы точильщика ножей. Вечером пил чай с диковинными пирогами, начиненными крайне нежной азовской креветкой, и слушал тишину вечернего южного города.

Но главное были поездки. Настоящей цели императора в этих поездках не знал, пожалуй, никто, кроме самого самодержца российского. Но и он не понимал толком, что ему нужно, и представлял свои стремления весьма смутно.

Последние годы жизни некогда скептически настроенный по отношению к религии император начал живо интересоваться этим предметом. Происходило это в силу разных причин. Прежде всего, вследствие вхождения в соответствующий возраст. Возраст, когда о смерти и сопряженных с ней обстоятельствах начинаешь задумываться все чаще и чаще. Раньше даже под градом пуль и ядер на поле боя эти мысли редко приходили ему в голову. Видя смерть простых солдат, офицеров или даже генералов, он никак не мог представить, что нечто подобное может случиться и с ним. А вот теперь, когда столько походов и невзгод были уже позади, им начал овладевать страх. Опасные болезни принялись посещать царя. Чего стоило только рожистое воспаление ноги, случившееся с ним двумя годами ранее, когда лошадь на одной из прогулок повредила копытом ему голень. Это ничтожное с виду обстоятельство вызвало горячку, в течение которой ему бывало так плохо, что вызывали священника для исповеди и причастия. А среди придворных, да и прочих подданных, начали бродить разговоры о возможном преемнике бездетного государя 5 5 К этому времени действующий наследник, младший брат Константин, уже отказался от престола. Официально это не было обнародовано вплоть до вступления на царство Николая Первого. .

Так что пришло время помыслить о душе. Он начал интересоваться религией и особенно вопросами о посмертной участи человеков. Интерес этот, правда, распространялся не на область официального православия, цену которому он прекрасно знал и оттого не сильно уважал, а на различного рода оппозиционные синоду группы, иные верования и даже секты. Долгое время он был под влиянием своего приятеля последних лет Голицына, создавшего собственную разновидность христианства, замешанную на малопонятном мистицизме, и втянувшего венценосца в свою ересь. Но вскоре он разочаровался в простецких построениях графа, не отвечавших толком на те вопросы, что более всего его интересовали.

Познакомился он как-то и с такой одиозной личностью, как основатель и глава скопческой секты Кондратий Селиванов 6 6 Секта скопцов, основанная крестьянином Селивановым, ставила своей основной доктриной оскопление, то есть лишение себя половых органов с целью уничтожения полового влечения, а следовательно, и греха. Адепты называли себя «убеленными» или «белыми голубями». Странность этой концепции очевидна, так как она не препятствует совершению ни одного из грехов и вводит адептов в ложное ощущение собственной святости. . Поняв суть этих изуверских доктрин, император пришел в ужас от их безумных идей и велел более до себя этого сумасшедшего не допускать.