Алексей Махров - Спасибо деду за Победу! (сборник)

Тихим незлобным словом помянув доморощенных мастеров караульной службы, я быстро осмотрел окрестности. Никого вокруг не обнаружил, только в указанном направлении наблюдалась группа людей. Понять с расстояния в километр, чем они занимаются, я так и не смог. Прошло пять минут, и люди на поле прекратили непонятное шевеление и двинулись в нашу сторону. Скоро я рассмотрел – ребята кого-то тащили. Именно «кого-то», а не «что-то». Предметы так бережно не носят. Значит, действительно нашли раненых красноармейцев?

Вскоре ответ на этот вопрос принесли прямиком к моим ногам. Три молодых парня в защитной униформе непривычного дизайна – конечно, гимнастерки я в кино видел, но что они длиной чуть не до середины бедра? У двоих на ногах уже виденные давеча обмотки, а третий щеголял синими шерстяными бриджами. У обладателя роскошных штанов, кроме них, был и другой отличительный знак – фуражка. В общем, по таким дурацким предметам (просто находка для снайпера!) я и отличил командира от солдат – поскольку совершенно не разбирался в знаках различия. Петлицы командира оказались черными, и на них размещались два красных квадратика и скрещенные топорики. У одного из бойцов петлицы были малиновыми с одним треугольником, у второго – красные, и на них красовались аж четыре треугольника, напоминающих зубья пилы. Ну и кто они по званию? [36] Лейтенант инженерных войск, сержант интендантской службы, старшина пехоты.

Все трое были ранены, замотаны окровавленным тряпьем, причем офицеру оставалось жить не больше часа, максимум двух. Лицо цвета мела, губы синие, под глазами – черные круги. В сочетании с раной на груди – это очень нехорошие симптомы. Я, хоть и не врач, могу безошибочно поставить диагноз – проникающее в легкое, пневмоторакс. Насмотрелся на такое. Повязку неплотно наложили, вот воздух в легкое и проник. А теперь – всё. В полевых условиях нам его не спасти. Красноармейцам повезло больше – простреленное бедро у одного и колено у другого. Принесли и их оружие – мосинка, наган в кобуре. Следом нарисовался и туго набитый вещмешок.

– Вы кто такие, ребятки? – доброжелательно спросил парень с «пилой» на петлицах. Он выглядел постарше своих товарищей – лет двадцати пяти, даже усы у него росли нормальные, а не две волосинки в шесть рядов. – Что тут делаете?

– Эвакуированные. Семьи комсостава. Я сын комполка Игорь Глейман.

Надо же – парень попытался лежа изобразить строевую стойку. Похоже, что в этом времени к офицерам относятся с уважением, если солдатик даже на меня, простого пацана, так реагирует. Да, я знал, что сейчас слово «офицер» не в ходу, но в мыслях по привычке называл красных командиров именно так. Главное – вслух не ляпнуть.

– Старшина Петров. Владимир, – представился усатый. – Со мной лейтенант Макаров и младший сержант Гончарук.

– Наш эшелон разбомбили, а всех уцелевших вчера танками передавили. Здесь всего полсотни человек осталось, – объяснил я старшине. – Самому старшему шестнадцать лет. Несколько тяжелораненых… А вас где угораздило?

– Ехали на полуторке по… своим делам. Напоролись на мотоциклистов. Лейтенант сразу пулю в грудь словил, а мы с сержантом – уже когда выскакивали.

– Как общая обстановка? Что вокруг происходит? Мы тут уже сутки сидим, и только немцы вокруг…

– Львов вчера оставили, – после длинной паузы сказал старшина. – За Броды бои идут. Но Ровно вроде наш…

– Вас когда подловили?

– Часа два назад.

– Где именно? Направление, расстояние?

– В двух-трех километрах отсюда, вот там! – Петров махнул рукой на юго-восток.

– Понятно… Мы практически в окружении… Ладно, значит, на помощь надеяться бесполезно, надо выбираться самим и вас вытаскивать. Еда, перевязочные средства есть?

– Было два индпакета… Лейтенанта перевязал и себя. Гончарук сам перевязался. Еда… Вещмешок я прихватить успел! Где он? Там тушенка была!

– Здесь он! – сказал кто-то из пацанов, поднимая над головой мешок.

– А я щось ухопити не встиг! [37] А я ничего схватить не успел! ( укр .) – подал голос сержант. – Сам не пам’ятаю, як з-за керма вискочив… І сидір і вінтарь… в машині залишилися [38] Сам не помню, как из-за руля выскочил… И сидор и винтарь… в машине остались ( укр .). .

– Ладно, товарищи, кончаем собрание! – громко сказал я. – Несите раненых в овраг! Не хрен здесь светиться – фашисты рядом бродят!

Пропустив вперед парней, я притормозил за локоть Барского.

– Миша, это ты командовал спасательной операцией?

– Спасательной… что? Ах, ты имеешь в виду…

– Кто догадался идти за бойцами?

– Я, но я хотел…

– Ты понимаешь, что этим поступком вы подвергли всех нас огромной опасности?

– Но там же были раненые бойцы! – возмутился Барский.

– Да, их надо было вытащить обязательно! – твердо ответил я. – Но не так, как это сделали вы!

– А… как? Мы ведь взяли их и несли…

– Я не про способ переноски, дурачок! Вот скажи мне: вы охранение обеспечили? Дозор выставили? О сигналах взаимодействия договорились?

Барский только глаза выпучил и в полном обалдении покачал головой. Похоже, что о таких вещах он даже не задумывался. В общем-то и немудрено – он всего лишь шестнадцатилетний паренек, сын офицера, а не сам офицер. Тактике его не учили, хорошо хоть, что стрелять умеет.

– Сейчас вам просто повезло, а если бы на вас неожиданно выскочили немцы? Вы бы все там и легли, вместе с ранеными. А потом бы и наша очередь пришла. В результате из-за глупости шести малолетних долбоебов, возомнивших себя крутыми разведчиками…

– Да понял я все, понял! – почти крикнул Барский. – Игорь, прости, я не подумал…

– В следующий раз захочешь погеройствовать – спроси меня, как это сделать, чтобы все, кроме врагов, остались целы? Договорились?

– Хорошо!

– Славно, что ты понял! А теперь пойди и проверь посты! После проведи ревизию продуктов и всего остального, что имеем… Будем готовиться к передислокации.

– Но ведь здесь очень хорошее место! И замаскировано хорошо, и вода есть!

– Ага! А еще про это место дед Пасько знает! Он обещал прибыть к полудню, а сейчас уже часа три, если по солнцу судить. Опаздывает старик. Боюсь, как бы чего не случилось!

– Ты думаешь, что он?..

– Добровольно он нас не предаст, не тот человек! Но если попадется – под пытками выдаст. Пыток никто не выдерживает!

– Я под пытками ничего не скажу! – гордо вскинул подбородок Барский.

– Ладно, иди уже, храбрец! – не буду разочаровывать парня – под достаточно квалифицированными пытками сдаются все.

Спустившись в овраг, я подошел к лейтенанту. Он уже скончался – Марина закрывала ему глаза. Повезло в некотором роде – не мучился. А вот девчонка с перебитыми ногами, что рядом лежит, – все еще цепляется за жизнь, бедолага. С такими-то ранами… На миг у меня затеплилась надежда – а ну как все-таки дотянем ее до своих? Вряд ли, конечно, но вдруг?