Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

Полковник обошёл строй вверенного ему воинства. Осмотрел не первой свежести танки, над которыми потрудились мастера-механики. Вглядывался в лица танкистов. Молодые, безусые мальчишки. Лет 18—20… Ему вспомнился умирающий германский танкист под Клеванью. Тому было не меньше. Если пойду с ними на лобовую – панцеры Гудериана нас сомнут и опрокинут. Но если сделаю то, о чём говорил с Вольским из автобронетанкового… У немцев, коих мы фрицами стали обзывать, таких, как тот панцер-гауптман, что работал на нашу военную разведку, похоже хватает.

– Да, навоюешь тут с вами, – в сердцах молвил полковник. После смотра он вызвал командиров батальонов в штаб. – С нами, я хотел сказать. Ваши предложения, мужички-славяне? Как будем гадов бить? – видя, как молодые, ершистые парни-лейтенанты переглядываются, продолжил: – А что вы пялитесь друг на друга, как девки на выселках? Перед нами – целая танковая армия герра Гудериана, из которого нам партия и правительство поручили сделать хера. Что б ни хера у него не вышло, значит, – все заулыбались. – Неужто не понятно? А у нас пока – полный или частичный некомплект. По всем статьям, – он посмотрел на портрет товарища Сталина, что был вырезан из передовицы «Правда», вклеен в рамочку и водружен на стену. – Предложения, мысли? Всё готов выслушать. Молчания не потерплю.

– А ты особо не печалься, командир, – выступил вперёд рослый лейтенант Лелюшков. Командир 1-го танкового батальона, которому предстояло стать «истребительным». – Во-первых нам скоро подкрепление обещали. Во-вторых, – он провёл карандашом по расстеленной по столу карте, где кудряво зеленели леса, – у нас явное перед ними преимущество. Не в численности, конечно. Пока…

– Ну, не тяни, – оборвал его философствования полковник.

– Товарищ командир! Местность на нашем участке фронта очень лесистая. Много оврагов. Все дороги проходят через лесные массивы. Враг не сможет придерживаться традиционной тактики: совершать массированные броски в развёрнутом состоянии. Здесь можно двигаться только в походном строю с боевым охранением. Они так и поступят, если не дураки. А мы вот что сделаем, – карандаш Лелюшкова вычертил на танкоопасных направлениях вокруг Мценска «решётки» танковых позиций. —Рассредоточим наши коробочки на пути движения ганцев. Оборудуем с десяток замаскированных полевых позиций. Благо, что сверху их авиаразведка нас не заметит. Как только покажутся их колонны, огня не открывать. Пусть окажутся в перекрестье наших секретов. Как только это произойдёт – огонь на поражение. Причём от смены позиций в ходе боя зависит – сохраним мы наши танки или нет…

– Делить силы? – возмущённо протянул кто-то. – По-моему, это не разумно. Атаковать надо сплочённо, создать мощный танковый кулак…

– Ну да, – хмыкнул Катуков. – Чтобы противник грамотно выстроил противотанковую оборону и расщелкал нас как семечки. Проходили уже! – он стиснул зубы. Воспоминания заволокли его душу. – Как мыслишь вести огонь по вражеским машинам? – обратился он к юному комбату.

– Да очень просто, – улыбнулся Лелюшкова. – Их надо парализовать в движении. Что б колонна забуксовала на месте. Миной этого не сделаешь. Вызовут сапёров, разминируют путь. Повреждённый танк или транспортёр отбуксуют в тыл. А главное – мы их предупредим! Огонь мыслю таким образом: первая группа при заходе врага в систему наших засад отвлекает всё на себя. Обстреливает головные машины фрицев. Тут же вступает в бой арьергард. Уничтожает тылы. Те, что по флангам расстреливают скученные на дороге танки, автомашины с пехотой и тягачи с артиллерией. Они и развернутся не успеют на нашем бездорожье! Не то, что атаковать! Так мы их и побъём.

– Их боевое охранение мои ребята примут на себя, – выступил вперёд начразведки в чёрном ватнике, перекрещенном ремнями. – Дадим проследовать вперёд. Сыграем в «театр». Ребята якобы сдаются в плен. Фрицы с этого дела сомлеют. Передадут по радио, что мы, то есть противник, деморализован. «Пленные» отвлекут их внимание, а основная группа уничтожит боевое охранение.

– А не подорвёт ли такой сценарий веру бойцов и командиров… – начал было комиссар, но Катуков показал ему кулак.

Особист, взиравший на происходящее из своего угла, только усмехнулся. Был он человеком не глупым и полагал, что в дела стратегии и тактики лучше не лезть. Можно поскользнуться, упасть и больно расшибиться…

Первый бой превзошёл все ожидания. Молодые танкисты удивлялись: отчего-то немцы даже не выслали ни дозора, ни боевого охранения! Отчего-то, почему-то… Катуков только весело улыбался и загадочно теребил пальцем мочку уха под шлемом. В своей командирской «тридцатьчетвёрке» он получал с мест засад непрерывные радиосообщения. Немецкая колонна численностью в сто единиц средних и лёгких танков, а также транспортёров с пехотой, грузовиков снабжения, противотанковой и зенитной артиллерией выдвинулась по прямой к Мценску. Как только передовые панцеры прошли авангард засады и вся колонна оказалась в перекрестье наших прицелов, началось побоище. Командир 2-го батальона майор Рафаилов вывел свои «бэтухи» из лесу. К тому времени, головные панцеры уже были подожжены меткими выстрелами танкистов Лелюшкова. Позади работали танки, скрытые в своих капонирах. Из окопчиков, что отрыли по периметру всей дороги, технику с белыми мальтийскими крестами разила полевая и противотанковая артиллерия, бронебойщики из ПТР. Снайперы уничтожали германских офицеров, артиллеристов, что пытались развернуть короткостволые Pak 35\36. БТ-7 М, вооружённые 45-мм пушками, со скоростью 80—100 км\час не давали скученным панцерам никакого шанса. Пытаясь развернуться в грязи на узкой колее, те лишь сталкивались друг с другом, калеча оптику. Командирские Pz III, как правило, были снабжены макетами орудий. Кроме этого по трансмиссии и заднику башни их покрывал алый стяг с паучьей свастикой в белом круге. Это было как мишень! Их уничтожали в первую очередь. Pz I с пулемётными башенками поражали бронебойно-зажигательными «желтоносиками», что были в подсумке каждого бойца, а также из тяжёлых пулемётов ДШК. Немногочисленные Pz IV Ausf A-D с 75-мм короткостволыми пушками (75мм KwK 37 L/24) не могли составить серьезную конкуренцию «руссише панцерс». У них был медленный поворотный механизм в башнях. К тому же короткостволые пушки, напоминающие окурки, были изначально приспособлены для стрельбы на короткие дистанции: имели низкую полётную дальность и высокую траекторию выстрела. Вёрткие БТ-7 им были явно не по зубам. Орудия тех давали в среднем 15 выстрелов в минуту. Стреляя на виражах, «бэтухи» поражали скучившиеся панцеры в корму и борта, рвали снарядами гусеницы. Благо, что броня гитлеровских «коробочек» не превышала 10—30 мм. Состоящие на вооружении панцерваффе уникальные боеприпасы (Pzgr.39 – подкалиберный бронебойный снаряд, Pzgr.40 – бронебойный снаряд с вольфрамовым сердечником) с проникновением в броню 90—100 мм не сыграли никакой существенной роли.