Гайк Демоян - Турция

Таким образом, можно констатировать, что посреднические инициативы государств Центральной Азии, в отличие от турецких, не исходили из пантюркистских устремлений, а являлись попытками, направленными на установление в регионе мира.

28 «Азг», 13.04.1993.

29«Азг», 02.12.1993.

30 «Азг», 02.03.1992.

31 В. Казимиров. Гуманитарная катастрофа в зоне Карабаха была, может быть, больше, чем ныне вокруг Косово, «Международная жизнь», М., 1997, No. 5, сс. 9-12.

Другим выражением уязвимости неопантюркистских планов Турции стали неудачные попытки Анкары добиться «всетюркского согласия» на саммитах с участием глав тюркоязычных государств, что особенно ярко проявилось во время обсуждений по Карабахскому вопросу. Несмотря на все усилия Турции и Азербайджана, в заключительном, Анкарском заявлении, подписанном по итогам первого тюркского саммита в начале ноября 1992г., никакого упоминания о карабахском конфликте не было. Лидеры центральноазиатских республик наотрез отказались от идеи принятия отдельного документа по Карабахскому вопросу и от применения односторонних мер в отношении Армении. Во время итоговой пресс-конференции президент Казахстана Н. Назарбаев недвусмысленно заявил, что «тюркским государствам нельзя поддерживать в этом конфликте одну из сторон»1. Назарбаев выступил также против идеи применения экономического эмбарго против Армении, считая, что такой шаг может еще больше осложнить ситуацию в регионе. Он также исключил возможность какого-либо заявления по кипрскому или же боснийскому вопросу.

В целом этот саммит можно считать большим разочарованием для Турции, хотя, в последующие годы Анкара активно продолжала предпринимать новые инициативы в этом направлении2. По итогам саммита азербайджанскому президенту А. Эльчибею оставалось только заявить, что в случае принятия отдельной резолюции по Карабахскому вопросу «нас могли бы обвинить в том, что мы выступаем единым фронтом против Армении, которая является христианской страной»3.

Было очевидно, что взятые центральноазиатскими республиками (кроме Туркменистана) обязательства в рамках подписанного в Ташкенте Договора о коллективной безопасности оказались в тот момент более влиятельными и определяющими, чем перспективы создания пантюркистского союза. Ташкентский договор фактически предопределил частичный «возврат» России в бывшие регионы СССР в форме размещения военных баз на территории Армении и Таджикистана. Позиция России к тюркским саммитам была однозначна: Москва от____________________

1 «Независимая газета», 03.11.1992.

2 Suzanne Goldenberg. указ. работа, с. 51.

3 «Независимая газета», 03.11.1992.

[стр. 158] ГЛАВА СЕДЬМАЯ

крыто выражала свое недовольство участием на этих саммитах тюркских республик-членов СНГ.

Следует также отметить, что обязательства, взятые по ташкентскому договору, не получили также однозначной интерпретации со стороны центральноазиатских стран в отношении, например, вероятной войны Армении с Азербайджаном. Ведь в этом случае, согласно договору, Армения могла рассчитывать на поддержку не только РФ, но и Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана.

Так, председатель государственного комитета Кыргызстана Джанибек Умелдиев, комментируя заявление Левона Тер-Петросяна о том, что в случае угрозы территориальной целостности Армении вступит в силу договор о коллективной безопасности, а вооруженные силы СНГ будут исполнять союзнические обязательства, отметил, что «приверженность к подписанным обязательствам не означает автоматического участия Кыргызстана в боевых действиях»4.

В свою очередь, президент Узбекистана Ислам Каримов в интервью турецкой газете «Turkiye», призывая Турцию избегать прямого вовлечения в зону карабахского конфликта, заметил, что «проблему должны решать они сами (имеется виду армяне и азербайджанцы – Г. Д.), а размещение сил СНГ будет мало результативным. Проблема должна получить свое разрешение в рамках ООН. Некоторые страны (в числе этих стран И. Каримов имел ввиду и Турцию – Г. Д.) желая приобрести авторитет, хотят вмешаться, но всякое вмешательство третьей стороны может привести к большой трагедии. Мы, как мусульмане и тюрки, заодно с нашими братьями-азербайджанцами, но на данный момент мы должны оставаться в стороне»5.

Провал турецких усилий по созданию единого тюркского фронта против Армении во время Анкарского саммита глав тюркских государств, а также неспособность спасти протурецкий режим Абульфаза Эльчибея в Азербайджане лишний раз доказали несоответствие реальных возможностей Анкары ее региональным амбициям. Устранение от власти режима А. Эльчибея фактически показало, что турецкие амбиции в отношении статуса регионального лидера на Южном Кавказе слишком уязвимы и нереальны6. Более того, согласно бытующему в некоторых интеллектуальных кругах Турции мнению, устранение А. Эльчибея вызвало скорее «разочарование, нежели чувство пораже____________________

4 «Азг», 02.07.1992.

5 «Turkiye», Istanbul, 09.04.1992, см. Henry Hale. Islam, State-building and Uzbekistan Foreign Policy, p. 148.

6 Mehmet Tutuncu. Turkey's Foreign Policy in the Caucasus, «Turkestan Newsletter», vol. 97-1:14a, Special Analysis Issue, 23 June 1997.

[стр. 159] КАРАБАХСКИЙ ВОПРОС НА ТЮРКСКИХ САММИТАХ

ния». Это событие имело также и символическое значение в плане выявления неподготовленности Турции к роли регионального лидера, к чему она стремилась и что впоследствии обернулось полным пересмотром возможностей Турции по оказанию сколь-нибудь серьезного влияния на развитие событий в регионе7.

Таким образом, итоги первого тюркского саммита ясно показали, что связи Центральной Азии с Российской Федерацией доминировали над культурно-этническими связями с Турцией8.

Даже в азербайджанских кругах хорошо понимали опасность и бесперспективность пантюркистских планов для будущего республики и в некоторых случаях сравнивали такие идеи с планами Гитлера, предрекая им ту же участь, что и фашистским планам9. Тесные взаимоотношения лидера турецких «Серых волков» Алпарслана Тюркеша с его азербайджанским коллегой, лидером Партии национальной независимости Азербайджана (ПННА) Этибаром Мамедовым неоднозначно воспринимались в Азербайджане10.

Кроме того, в русскоязычной интеллектуальной среде Баку довольно пессимистически относились к замене доминирующего влияния русской культуры на турецкое и всякие акценты на тюркскую идентичность азербайджанцев и необходимость распространения турецкого влияния считали неприемлемыми. Это наглядно проявилось, в частности, в реакции бакинской интеллигенции на принятый азербайджанским парламентом закон, гласящий, что государственным языком Азербайджана является тюркский.