Милован Джилас - Лицо тоталитаризма

К своим аналитическим открытиям, и это бесспорно, он пришел через труд и самоотреченность, которые сделали бы честь любому архиупорному и страстному исследователю, но не менее неоспоримо, что упомянутые его фундаментальные идеи, как и картины грядущего в его воображении, – это плоды веры, привитой Марксу, давнему к той поре диалектику-гегельянцу и монистическому материалисту, значительно раньше; так что открывать ему пришлось лишь "окончательные" – диалектико-материалистические "законы" общества и мышления. Уже в зрелые годы в своем основополагающем произведении "Капитал" он с жаром совершенной убежденности строит доказательства и дает теоретические выкладки на материале, ради которого ему пришлось перелопатить практически всю мировую литературу по экономике и истории. Возможность для подобной работы мог предоставить лишь Британский музей. Мало что в летописи человеческого духа превосходит грандиозность, сложность и страстность этого труда. Но и тут он, по сути, доказывает не что иное, как "абсолютную истину", – веру, открывшуюся ему еще в молодости: "Коммунизм как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, то есть человечному… Он (т. е. коммунизм. – М. Дж.) – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение"2.

Научностью Маркс придал своей вере большую убедительность, но превратить ее этим в науку не смог. Его научность, со временем все дальше уходившая в вероисповедание, была в зародыше верой и идеологией. Вот почему наука его, да и учение приблизительно даже не заслуживают пиетета и восхищения, выпавших на долю их творца.

Маркс, несомненно, занял бы куда более почетное место в науке, будь его аналитические труды и выводы неаприорны и менее категоричны, в меньшей степени – "открытия", а в большей – описания, но тогда ему было бы очень далеко до той роли в современной истории, которая им сыграна, ибо отчаявшиеся, бесправные люди и народы не сплотились бы вокруг безнадежных, неабсолютных истин. Во всяком случае, человечество будет благодарно ему за то, что трудами своими он глубже проник в понимание людской судьбы, а история отведет ему место среди самых выдающихся мечтателей и мятежников. Но нигде, по день нынешний, невозможно объяснить историю, лишь кое-где ее все еще пытаются "делать", опираясь на его заповеди: в исторической, жизненной действительности отсутствуют схематизм и категоричность деления на "базис" (производственные отношения и производительные силы) и "надстройку" (идеи, учреждения, организации), а второй фактор первым абсолютно и без остатка не обусловливается.

Я упомянул уже, что именно коммунистический порядок своей идеологической экономикой3 самым беспощадным и убедительным образом развенчивает положение Маркса об обусловленности надстройки базисом. И никак, конечно же, не обойти факта, что за сто двадцать пять лет, миновавших с поры, когда Маркс огласил свои принципы, ни один из трудов по истории, социологии или философии, основанных на его классово-экономических категориях (а таких сотни тысяч, если не миллионы), не сохранил непреходящей ценности, что, впрочем, соотносимо с религиозными учениями, на базе которых с научной точки зрения также не было создано ничего значительного.

Смена отношений между людьми или же история как свершение событий в действительности осуществляется включением всех сил – и материальных, и духовных, причем приоритет их то и дело меняется местами. Посему история – это общее дело жизненно заинтересованного народа, мыслителей, открывающих неминуемое, и вождей – способных организаторов, одухотворенных ясными, осуществимыми идеями. Созидание истории – творческий акт, где невозможно расщепить, и еще менее отмерить, роль тех или иных факторов. Маркс и марксизм, кстати, лучшее подтверждение огромной, необходимой, а иногда и решающей роли идей в истории. Кто-то заметит, что сие было ясно и самому Марксу, подчеркнувшему, что идеи, овладев массами, и сами становятся материальной силой. Такое замечание не совсем оправдано, поскольку Маркс и в этом своем тезисе сохранил верность схематическому делению на материальное (основу) и духовное (его продукт): у него идея обращается в силу только после того, как станет материей, то есть когда будет принята массами.

Но гораздо важнее всего этого факт, что сегодня народы, общественные слои, умы, живущие под коммунизмом, не могут более, сохраняя некритическое отношение к учению Маркса, не создать угрозы самому своему существованию, своей позиции в современном мире – другими словами, угрозы развитию тех самых производительных сил, о значении которых в жизни людей, их взаимоотношениях первым заговорил сам Маркс, – ибо не только коммунизм докатился до несогласий с Марксом, но и с помощью Маркса нет возможности выбраться из тупиков и абсурдов, до которых докатилось общество, ведомое коммунистами. Мне неизвестна, не верю и в ее существование, магическая формула истории, поскольку этот загадочный "сезам", как и любой другой, надо каждый раз открывать новыми путями, новыми проникновениями мысли, новыми жертвоприношениями… Вернер Гейзенберг следующим образом итожит достигнутое современной физикой: "Природа непредсказуема"4.

"Но, Боже праведный, ведь то – природа!" – подадут голос властолюбцы и догматики, уверенные, или теперь уже разыгрывая уверенность, что общество, люди, судьба человеческая просты, предсказуемы и тем самым податливы. Нормальный человеческий ум просто диву дается от такой самонадеянности, кое-как объясняя ее лишь безмерием глупости да ненасытной алчностью в тяге к господству над людьми, обществом, над людской судьбой…

Невозможно мир и современные общества понять, руководствуясь исключительно одной теорией, пусть даже самим Марксом сотворенной, не впадая при этом в абсурдность или примитивнейшую грязную демагогию власть имущих и софистику на корню купленных борзописцев и "идеологов"… Если "производственные отношения… отвечают определенной степени развития их материальных производительных сил", то чем объяснить, например, факт, что обществу в СССР характерен "более высокий", чем в США, уровень развития, хотя степень развития производительных сил там была, остается и долго еще останется значительно более низкой? Если производственные отношения на Западе и Востоке различны, а это очевидно, то как объяснить одинаковые или похожие процессы в искусстве, науке, в молодежной среде и так далее? Если современными коммунистическими социумами правят научно, то есть по Марксу, и они, стало быть, свободны от антагонизмов "буржуазных производственных отношений", то откуда же там все эти непредвиденные экономические сбои, социальные потрясения и безнадежность? Откуда, вопреки различию "производственных отношений" или же "отношений собственности", но одинаковой или приблизительно одинаковой "степени развития… материальных производительных сил", берутся в некоторых "социалистических" и некоторых "капиталистических" странах схожие идеи и схожие общественные явления, схожие трудности и схожие экономические решения?.. Этим и подобным вопросам нет конца, как нет конца перерождению и разложению коммунистов…