Андрей Уланов - Принцесса для сержанта

– Все сказанное мной – истиннейшая правда. Вы, Сергей, превосходно это знаете.

И ведь, думаю почти с отчаянием, прав он, сволота такая. Не врет. Уверен я, что не врет. Не пойми откуда эта уверенность во мне взялась.

– Итак, – нарочито скучающим голосом осведомляйся Куан. – Каковым будет ваш ответ?

– По-хорошему, – мечтательно так говорю, – послать бы тебя, черный, на три с загибом… жаль, заведеньице здешнее больно прилично выглядит. А если вежливо, культурно и коротко – нет.

Я ему это «нет» прямо в лицо бросил, словно перчатку рыцарскую. Честно признаюсь: уверен был, что начнет этот гад плеваться, шипеть и вообще вести себя неподобающим образом.

Не угадал. Выслушал меня гражданин чернокнижник все с той же постно-занудной рожей и кивнул.

– Собственно; – вздыхает, – я и не ожидал от вас другого ответа. Наивно было бы ожидать от мелкого подручного Митрана хоть каких-то проблесков ума или свободной воли. Если бы меня не попросили попытаться…

– Вот насчет ума, – перебиваю его, – не надо. Не жалуюсь. По крайней мере, чтобы сообразить, где я нужнее, хватает.

– Интересно, – говорит Рилл, – чем же вы руководствовались в ходе этого «соображения».

– Да твоими же, гражданин чернокнижник, словами. Там, в моем мире, фашистских гадов добить уж как-нибудь без одного старшего сержанта обойдутся. А здесь… «сложно и дорого», ты сказал, помнишь? Что-то, – усмехаюсь, – не приходилось мне слышать, чтобы тебе подобные благотворительностью занимались. Раз готовы это самое «сложно и дорого» да за просто так преподнести – значит оч-чень крепко я вам поперек глотки встал.

Черный голову чуть наклонил, глянул на меня… изучающее так… словно на жука неизвестной науке породы.

– Вы, Малахов, правы лишь в одном. Мы не занимаемся благотворительностью – мы стараемся действовать эффективно. То есть минимизировать расходы. Например, в вашем случае заклинание обратной переброски, действительно весьма сложные и дорогие чары, все же чуть менее дороги и сложны, чем усилия по вашему гарантированному устранению из пространства Игры… гм, иным способом.

– Ну да, – говорю. – А соорудить дверь над колодцем да сказать, что она и есть та самая, в обратный путь, скажешь дядя, тоже «сложно и дорого»?

– То есть, – приподымает бровь Куан, – причиной вашего отказа послужило вовсе не продекларированное желание продолжать «стоять нам поперек глотки», а банальное недоверие?

– А хоть бы и так, дядя. Разве таким, как ты, хоть на медный грош верить можно?

– Разумеется, нельзя. А вот предусмотреть условия, при которых возможности обмана с моей стороны будут сведены к нулю, – вполне.

– Это какие же?

– Например, вы сможете предварительно взглянуть на пункт вашего предполагаемого назначения.

– Ага. Три раза. Думаешь, про мороки я ни сном ни духом?

– Вам не надоело кривляться, Малахов? – морщится колдун. – Один из амулетов в вашем правом кармане дает вам силу видеть сквозь иллюзии мага Тьмы до третьего уровня включительно. Другой, – которым вы за время нашей беседы уже успели воспользоваться, – позволяет, опять-таки в отношении служителей Тьмы, отличить правду от лжи. Сейчас я не лгу, и, повторюсь, вы, Сергей, превосходно это знаете.

Интересно, думаю, а поверит этот гад мне, если я честно скажу, что позабывал про все эти талисманы-амулеты давно и надежно. Хоть и таскаю их исправно.

– Ладно, – говорю, – раскусил ты меня. Знаю я, что не брешешь ты… и потому… катись-ка ты, дядя, отсюда! Колбаской! Пока я добрый…

– Что ж, – вставая из-за стола, говорит черный, – благодарю, что не разочаровали меня, товарищ старший сержант. Прощайте.

Двинулся он к сходу с настила, я – взгляд с его спины не сводя – одной рукой за пистолет, второй за обойму с регистровыми пулями схватился… и тут меня словно ножом под ребро кольнули.

– Эй, дядя! – кричу. – А ну стой! Передумал я!

Особнячок у гражданина чернокнижника был, по здешним меркам, не из выдающихся. Двухэтажный, серого камня… с какой стороны ни гляди, на дворец не тянет, даже на хозпристройку к левому заднему крылу. Домик и домик.

Хотя внутри отделан вполне себе. Мебель в стиле ко-ко – в смысле, барокко или рококо, а в котором из двух, это уже не к моим десяти классам вопрос. Стены тканью обшиты, картины повсюду в овальных рамах, через открытую дверь печь виднеется, вся в бело-красной узорчатой плитке. Ковры, опять же…

В общем, уютная такая квартирка, прямо жалко ломать.

– Лаборатория находится на втором этаже, – сухо командует из-за моей спины Рилл. – Лестница справа.

– А что, – спрашиваю, – тихо так в доме? В одиночестве обитать изволишь?

– Какое это имеет значение?

Я к лестнице подошел, вверх глянул… ох, и не люблю же я такие вот лесенки – чугуневые, как сержант Синичкин их обзывает, с высокими перилами, узкие и винтовые. Уже месяца четыре не люблю, с тех пор, как на меня по одной из них гранату спустили. Я, само собой, через перильце сиганул… ногой за хрень какую-то завитушечную зацепился и ка-ак хрястнулся! Спасло, что в полушубке был, а то мог бы натуральный арбуз-башка выйти.

– Да ладно тебе, дядя. Я ж просто так спросил, а ты сразу в бутылку лезешь.

– Кроме меня в доме трое слуг, – неохотно цедит колдун, – сегодня на рассвете получивших приказ не возвращаться до вечерних фонарщиков.

– Я ж говорю – тихо тут у тебя… дядя.

Как же его это «дядя» бесит, гляжу, прям корежит. Но – молчит, вот и сейчас промолчал.

Похоже, и впрямь хочется черным гадам одного старшего сержанта на родину спровадить… сильно, аж до судорог. Это хорошо, это нам очень даже на руку.

– Ну и где тут твоя лаборатория?

– Дверь в конце коридора. Не заперта.

В одной лаборатории у черного мага мне уже побывать довелось. По крайней мере, навряд ли Гор-Амрон покойный два стола со всяческой химической посудой у себя в спальне держал, а спал при этом в стальном кресле с подлокотниками, типа зубоврачебного.

Окна зато у Гор-Амрона были не в пример меньше – и не нараспашку.

– Не боишься, – киваю на них, – что подглядят часом чего-нибудь не того? Улочка-то узкая, до балкона напротив доплюнуть на раз.

– На окна наложена соответствующая иллюзия, – Куан дверь запер, подошел к одному из окон вплотную, руки за спину заложил… тоже мне, птица-секретарь. – Никто снаружи не увидит и не услышит ничего… предосудительного.

– Дядя, ты ж сам мне давеча вкручивал, что сквозь морок твой…

– Тому, кто сумеет пробить мой морок, – перебивает меня колдун. – Ни шторы, ни ставни, ни даже стены помехой не станут.

За собой я пока особого умения типа глаз-рентген не замечал, но решил довериться специалисту. Вдруг возьмет и закроет, а в комнате и без того духота.