Любовь Сушко - Воин грозного князя. Сказ об Илье Муромце и Соловье-разбойнике

© Любовь Сушко, 2018

ISBN 978-5-4490-6386-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А было это в те стародавние времена, когда викинги, совершавшие свои набеги на русские земли, рассказывали русичам о прекрасной небесной стране, куда отправляются с поля сражения их убитые воины, выхваченные валькириями – прекрасными и воинственными девами, и обреченные на вечную жизнь на небесах. Жизнь та заполнена пирами и схватками боевыми, она так прекрасна, что только хлюпик и трус может от нее отказаться.

И так полюбилась русичам эта сага иноземная, а картины, нарисованные их сказителями так прекрасных казались, что решили они своих отважных богатырей – защитников отправить в такие же великолепные места в награду за все ими совершенное. Для этого славянские жрецы отвели в Сварге особенное место, где и должны были они обитать, после того, как развеется дым от поминальных костров.

Там и получат они сполна все награды за ратные подвиги, лишения, или в жизни испытанные, и останутся они в мире этом то ли богами, то ли героями, о которых помнить будут вечно. И Вольга уже туда в помыслах их отправлен был. А чародей Волхв только со своего острова Буяна смотрел иногда на места эти заповедные.

Управлял этими землями невиданными Бог-герой Световид. Он оставался главным среди славных воинов земли русской.

Так, для героев, еще не родившихся, уже существовало особое место на небесах, где они и должны были оставаться в своем кругу – равные вреди равных.

Первым поднялся туда Илья – русский Геракл, тот самый, о котором потом самые проникновенные былины русские Баяны пели.

Бес ждал того часа, когда кончится срок пребывания на земле Добрыни и Алеши Поповича, чтобы и на небесах они вместе оказались, как с самого начала задумано было. А после них (так уж получалось) на земле больше таких богатырей не оставалось, и можно было закрыть врага Сварга для всех прочих и кое- что иное для трусов да негодяев приготовить – все должно быть по справедливости

Но с этими героями ему еще хотелось пообщаться и убедиться в том, что игра и на самом деле стоила свеч. С пристрастием взирал бес на строптивого чародея, и на любимца женщин Дуная внимательно смотрел он. Каким красивым, обаятельным, каким сильным и тут он еще оставался. Но вот и благородный, но немного странный и замкнутый княжеский отпрыск Добрыня уже предстал перед всеми храбрыми предшественниками своими. Его жизнь отличалась оттого, что потом Баяны распевать станут. И после ухода в ней много тайн и темных пятен оставалось. Но тем она и была интересна.

И самое главное – это он сохранил для русичей их веру и старых богов, и за одно это ему можно было простить многое. По такому торжественному случаю единения всех богатырей и Садко был поднят со дна морского. И русалки должны были какой-то срок без него обходиться. Должен был он услаждать слух соратников своих песнями прекрасными как первый и самый лучший из Баянов русских.

Странная и поразительная подобралась компания. Каждый из них еще при жизни столько падений и взлетов пережил, так был, любим и ненавидим многими, что это были отдельные очень яркие и часто грустные истории. Но, оказавшись, все вместе, в первый миг они немного растерялись. Хотя, шло время (хотя тут текло оно совсем иначе) и они стали приходить в себя. И каждому хотелось послушать истории других и поведать свою собственную, единственную и неповторимую былину. И говорили о самом главном из того, что с ними когда-то происходило.

Со временем костер соперничества разгорался с невероятной силой. Казалось, сколько бы времени не прошло, никогда они не примирятся друг с другом. Постепенно определились и среди равных лидеры. Их истории, приукрашенные или измененные, захватили умы и сердца остальных. И признали богатыри русские, что на фоне простых смертных они, может быть, и были героями настоящими, но здесь все совсем другими мерками мерилось. И соперники их, как оказалось, не только достойны внимания были, но во многом их самих превосходили. И хотя сознавать это было не особенно приятно. Но с этим ничего нельзя было поделать.

Как вскоре увидели они, не было на их пирах и посиделках только того, которого молва народная нарекла самым любимым. Из него в свое время даже не князя, а почти Бога сделать старались. И пока еще трудился над своей жизнью Алеша Попович – молчал Илья. Даже не появился он среди них ни разу, словно бы не было ему дела до всего происходящего.

«Что это? – спрашивал себя Мефи, – что-то наш герой угрюм и не оправдал наших чаяний. И не знал он, радоваться ли ему или огорчаться после того, что случилось.

А ведь история Ильи Муромца должна была быть самой интересной. Но он, черт бы его побрал, делал вид, что не имеет отношения ко всему происходящему. Не только земная, но и небесная жизнь к нему больше никакого отношения, судя по всему, не имели.

«Он напрасно считает, что может от меня уйти, – решил про себя бес, – хочет он того или нет, но тайное станет явным, и вся его история выплывет наружу, здесь никому и ничего не удастся скрыть. Сказано – сделано.

И теперь, с чего бы ни начиналось, не мытьем, так катаньем, все возвращалось в последние дни. Постепенно приоткрывалась завеса над самым загадочным 13 веком, в котором и появились эти трое. Еще во времена Владимира Святого – противоречивого, грешного и самого слабого из князей русских должны были они родиться. Но именно такой князь и способен был породить таких богатырей: Илья Муромец, Алешка Попович, Добрыня Никитич шагнули к нам из тех преданий старины глубокой.

Но свой рассказ бес начал издалека. Сначала он заглянул в последний год перед нашествием татар – в 1236, где почти все земли русские были объяты пламенем, тревогами и ужасами. Но время это, хотя и тревожное, казалось все еще мирным. Но люди уже слышали огонь и копоть, и стали вспоминать и распевать старые былины об Илье, словно народился он на свет белый во второй раз. И призывали они песнями своими жалобными вернуться его на земли русские, и воскрес лучший из богатырей русских.

– В трудные времена всегда должен появиться тот, на кого последняя надежда остается. Только он справится и сладит с ними, врагами проклятыми.

Сам бес с неослабным вниманием следил за богатырем. Он хотел понять и почувствовать, как тот относится к тому, что происходит вокруг. Но ничего не выражало спокойное лицо богатыря. Кажется, он даже мира не узнал в тот миг. И о себе самом он ничего не ведал, и с таким же интересом выслушал бы историю про Вольгу или Дуная и принял бы ее за свою собственную.