Андрей Посняков - Око Тимура

– Говори, – кивнул князь.

– Эмм… – Феоктист замялся, пытаясь угадать, что хочет услышать государь об Аксене – плохое или хорошее? Не угадал – поди, попробуй с ходу! – поэтому начал осторожненько: – Аксен рода старинного, знатного, дед его еще князю Ивану Иванычу Коротополу послужил изрядно, за то был жалован землицей, это уж к той вотчине, что уже имел.

– Ты мне про род Собакиных не рассказывай, – прервал тиуна князь. – По делу говори, об Аксене. Можно ему поручить тайное дело иль нет?

– Тайное дело? – Феоктист почмокал губами. – Думаю, можно. Человек верный. Долгонько уже служит.

– А слухи о нем разные ходят. – Олег Иванович сладенько улыбнулся и покивал головой.

– А, это ты про Хромца, княже? – догадался тиун. – Так там ничего крамольного нету. Да, видали Аксена в войске воеводы Османа, и что с того? Его ж сам боярин Евсей Ольбекович с тайной целью послал, наместник угрюмовский, царствие ему небесное, хороший был человек.

– Да уж. – Князь нахмурился, вспомнив погибшего боярина. Благородный был человек, надежный. Вот так и уходят верные, смолоду знакомые люди, и с каждым годом их все меньше и меньше. С кем сын, Федор, останется? – Хочу Аксена с тайным поручением в Москву отослать, – повысив голос, сообщил властитель Рязани. – Как мыслишь, справится?

– Справится. – Тиун махнул рукой. – Ума хватит.

– Ума-то хватит… Хватит ли верности?

Тиун Феоктист вышел из княжьих палат в задумчивости. Не одобрял он задумку князя насчет Аксена Собакина, не одобрял, а потому и задумался. Да и как было не задуматься, коли давно уже его с Аксеном (да и со всем родом Собакиных) связывали накрепко совместные коммерческие дела. Аксен прост не был – направил часть своих холопов к угрюмовским оружейникам в учение – кого молотобойцем, кого в подмастерья, со строгим наказом – ко всему приглядываться и все умение перенимать преизрядно, а уж кто не переймет, тому лучше б и вовсе на земле не родиться. С тех пор уж год миновал, и Аксеновы людишки, кузниц понастроив, принялись ковать да вить байданы да бахтерцы, да колонтари. Так себе бронь получалась – из плохого железа, да на скорую руку сляпана – ржавела быстро – однако же все доспехи княжий двор покупал с охотностию – благодаря Феоктисту-тиуну, коему перепадала мзда от Аксена. Вот и еще можно бы по весне смотр дружины устроить, выбранить да наказать кого из гридей за порчу доспехов – а под то дело новых закупить, из того же источника, что и прежние. А еще замыслил Аксен людишками торговать, да не как родной батюшка – правдами да неправдами ловить по дорогам мужиков-смердов да верстать в закупы – нет, тут было все хитрее задумано. С участием ордынских купцов, с заимками тайными, верное было дело – хватать по праздникам дев да отроков – в сани, да в лес, на заимку. Там подержать до лета, как купцы-гости приедут, потом сразу в караван – милое дело! Главное, до лета у родичей пропавших всяко поулягутся страсти – так что все пройдет без излишнего шума. Людишки Аксена брались за непосредственное исполнение дела. Феоктист должен был обеспечить прикрытие, ну а лично Аксен – договориться с купцами. Без этого вся идея была бы обречена – ну-ка, продай пойманных в ближайших землях, потом хлопот не оберешься! Иное дело – заморские купцы. Из Кафы, Сурожа, Хорезма… Аксен хвастал, что хорошо знал одного – Ибузира ибн Файзиля, приказчик которого должен был вот-вот объявиться в Переяславле… И тут вдруг князь решил послать Аксена в Москву! Нет, такое допустить уж никак нельзя, никак…

Феоктист встретился с Аксеном в городской усадьбе, недавно пожалованной князем за верную службу. Усадебка была невелика – словно в насмешку – да Аксен правдами-неправдами прикупил две соседние, и получилось вполне справно – дом в три этажа с высокими резным крыльцом, конюшня, хлева, амбары. На заднем дворе к самому частоколу притулились курные избенки слуг. Пройдя в ворота под пристальными взглядами вооруженных бугаев слуг, тиун невольно поежился, услыхав приглушенные крики, доносившиеся из амбара. Хоть и не хвалился тем Аксен, да Феоктист доподлинно знал – в одном из амбаров была устроена пыточная, для которой люди молодого боярина недавно закупили пыточный инструмент – плети воловьей кожи, клещи для ногтей, железные реберные крюки, ножи и скребла для сдирания кожи. Вот и сейчас уже кого-то пытали, видно – тренировались.

Поднявшись по высоким ступенькам крыльца, тиун вошел в людскую. Сняв шапку, перекрестился на иконку в углу. Позади, в сенях, послышались быстрые шаги, дверь распахнулась.

– А, будь здрав, тиуне! Почто пожаловал?

Аксен Собакин – молодой, наглый, с мерзкими тонкими усиками – улыбаясь, стоял на пороге людской. Рукав его кафтана белого аксамита был заляпан маленькими красновато-бурыми пятнышками – брызгами крови. Такие же пятнышки, если внимательно присмотреться, можно было заметить и на желтом шелковом поясе с кистями, и на нарядных сапожках синего сафьяна.

– Ну не стой же, не стой. – Аксен сделал приглашающий жест рукою. – Проходи в горницу. Сейчас велю – принесут чего поснидать. Эй, Никишка, давай-ка нам пирогов да ушицы.

Феоктист довольно улыбнулся – любил похлебать ушицы, о том многие знали, вот и Аксен…

В горнице сразу уселись за стол на широкие, устланные толстым сукном скамейки. Слуги проворно притащили большие миски ушицы, поставили на стол серебряное блюдо с пирогами, принесли холодец, сдобренную шафраном кашу, заедки, высокий кувшин с мальвазеей.

Феоктист вдруг почувствовал голод, показалось вдруг, словно будто бы шесть ден не ел, – отбросив стеснение, навалился на ушицу, заработал ложкою, что твоя мельница! Похлебав, запил мальвазией, потянулся за пирогом, проглотил один, второй, третий, взял очищенное яичко, съел и его, затем пододвинул поближе миску со студнем, опростал и, сытно рыгнув, поковырял пальцем в зубах.

– Благодарствую, господине, утешил!

– Пустое. – Улыбнувшись, боярин махнул рукой, дожидаясь, пока слуги уберут со стола посуду.

Отобедав, заговорили о деле. Как и предполагал тиун, княжья идея насчет поездки в Москву Аксену крайне не понравилась. Во-первых, без надлежащего пригляда обрушились бы коммерческие дела, а во-вторых – опасное это было дело, вынюхивать тайны московского князя.

– Заболеть, что ли? – скривившись, высказался об услышанном Аксен, больно уж не хотелось ему ехать ни в какую Москву.

– А и заболеть, – кивнул тиун. – И притом человечишку какого-нибудь князю подставить.

– Человечишку, говоришь? – Аксен внезапно оживился и радостно потер руки. – Есть у меня на примете один! Ежели сгинет в Москве, так здесь плакать никто не станет, многим он тут насолить успел. Да ты его тоже знаешь, Ивашко-скоморох, что теперь дворянином княжьим зовется.