Юрий Климонов - Судьба на излом: Маятник

Не, ну как стрельба глазами нам, девушкам, помогает, а! Всё, пластилин в форме НКВД и лепи из него, что хочешь.

Достает карту.

Опа, «Сотка»! То ли он перепутал с более масштабной, то ли машинально подал, но эта та, что нужна – в сантиметре километр. Тэкс… посмотрим-посмотрим, что тут у нас. Вот, левый лесной массив. Сколько он по объему? Около трёх на пять кэмэ, лиственный чуть меньше – два на три. Неплохо, но слишком близко к городу. Немцы захватят Н-ск и спуску тут уж никому не дадут. Отпадает. Что у нас дальше? Примерно в десяти километрах на север от города, мелкий перелесок. Нет, не пойдёт, а вот дальше, за городом, но в сторону М-ска – уже интересно. На расстоянии двадцати кэмэ имеем нехилый такой массив, около восьми на двенадцать километров, рядом озерко и речушка с нормальным таким пойменным лугом, да и железка рядом, с правого бока лесного массива проходит. То, что доктор прописал! Я, конечно, не Кутузов, но туда точно будут стягиваться люди из разгромленных частей РККА. Это с одной стороны, а с другой – фрицы тоже не лыком шиты: наверняка попробуют прочесать его. Ну да как там хохлы гутарят – слепой казав побачимо? Ню-ню.

– Анастасия Олеговна, вы закончили?

– Да, Василий, закончила. Так закончила, что и начинать не хочется…

– Что случилось? Вы чем-то расстроены?

– Вася! Не могу я тебе ничего сказать, уж прости ты меня, скотину такую неблагодарную…

– Да вы что, Анастасия Олеговна, зачем же вы так на себя наговариваете?

– Василий! А Соловьёв где?

– В район уехал, а зачем он вам?

– Наоборот хорошо, что он отсутствует. Хороший ты парень, Вася, но не знаю, как у тебя с языком.

– В смысле?

– Насколько ты болтлив. От этого много чего будет зависеть.

– Я же в НКВД работаю! – вскочил сержант.

– Тихо, Вася, тихо. Успокойся. То, что я тебе сейчас скажу – не просто тайна, она имеет гриф «ОГВ». Ты даже к «Совершенно секретно» доступа не имеешь, а тут такое.

– Анастасия Олеговна, вы меня пугаете.

– Твой начальник – Соловьёв – карьерист. Самый натуральный карьерист, а вот ты – другое дело. Потому я и хочу, чтобы ты жив остался.

– Анаста…

– Понимаешь, Василий… и кража, и жених – это всё для отвода глаз, но есть кое-что в моей биографии…

– И что это?

– Что простому сотруднику, не говоря уж об обычных гражданах, знать не полагается.

– Спорить не буду, есть такие моменты в нашей работе… а вы тоже в органах работаете? – сержант с любопытством смотрит на меня.

– Пожалуйста, посиди спокойно и послушай меня внимательно. Я не могу тебе рассказать ВСЮ информацию, она для тебя слишком тяжела, да и не поймёшь ты половины из неё. Поэтому буду краткой. Завтра начнётся война, понимаешь?

– С кем?

– С фашистской Германией. 22 июня 1941 года в 4 часа утра, на всём протяжении границы от Крыма до Мурманска. Так вот, Василий.

– С Германией? Дружественным государством? Да вы кто такая вообще?! – глаза Тапочкина выражают одновременно ужас и удивление.

– Конь в пальто. Я ещё не закончила. Так вот, по стечению обстоятельств, совершенно от меня не зависящих, мне придётся осесть тут, в Н-ске. Баба-командир – не слишком часто встречающееся сочетание в вашем времени, а потому я пока буду просто наблюдать. Я понимаю твоё удивление, в некотором смысле разочарование и даже подозрение, что я шпионка. Так?

– Не скрою, что вы правы. И что это вы там о времени говорили?

– Мне будет жалко терять в твоём лице потенциального помощника, если наши боевые пути разойдутся, но и тебя самого жалко. Хороший ты парень: честный, отзывчивый. Только вот справишься ли ты с такой ношей? Будет ли она посильна тебе, Василий?

– Я комсомолец, да к тому же детдомовец. В жизни тоже пришлось хлебнуть.

– Хорошо, ты сможешь со мной сходить в гостиницу? Это не нанесёт удар по твоей репутации, если ты ненадолго закроешь отдел?

– Нет.

Повезло всё-таки, что до гостиницы недалеко. Пока мы шли, Тапочкин молчал. Я понимала, что у него в душе шла борьба. Его мысли витали между той Анастасией Олеговной, бывшей вчера подавленной и беззащитной и другой, которая сегодня просто убила его невероятной и пугающей информацией. Наверняка ему хотелось меня арестовать и передать дальше по инстанции, но интерес к тайне перевесил чувство долга. Наконец, мы пришли.

– Проходи, Василий, и садись в кресло.

– Бить будете или вербовать? – в его голосе присутствовала ирония.

– Если бы я хотела тебя избить или, что ещё хуже, убить, мне понадобилось бы несколько секунд.

– Даже так?! Хотя после того, как вы нейтрализовали шайку Хромого…

– Да, Вася, ты абсолютно прав. Я в совершенстве владею рукопашным боем нескольких мировых школ, стреляю с двух рук одновременно и много чего ещё.

– А диверсии?

– Легко! На раз-два. Но мы отклонились от темы. На, – я подала ему своё удостоверение – открой и посмотри.

– Это удостоверение царской России! – вскакивая, он ткнул пальцем в двуглавого орла.

– Дурак! Говорю же – открой и посмотри, ВНИМАТЕЛЬНО причём.

Тапочкин раскрыл его и начал читать. По мере ознакомления с информацией, брови у сержанта поднялись домиком и уже не опускались.

– Дату выдачи прочёл?

– Да, тарщ полковник, 20.. год. Вот это да… а Российская Федерация – это что за страна?

– Преемник СССР. ГРУ – Главное Разведывательное Управление. Аналог чему в вашем времени, как думаешь?

– НКГБ, – автоматом ответил сержант.

– Правильно. А сейчас я покажу тебе ещё кое-что. Смотри, Василий, я потом столько неприятностей заполучу, если ты меня предашь…

– Анастасия Олеговна, товарищ полковник! Не сомневайтесь, я не предам!

Я молча подошла к баулу и щёлкнула молниями. Ноутбук подействовал на сержанта, как удав на кролика.

– Вот, Вася, это устройство называется электронно-вычислительная машина или сокращённо ЭВМ.

– А что она может? – спросил Тапочкин, продолжая его осматривать.

– Многое. Источником питания служит вот эта батарея, в моём случае, заряжающаяся с помощью солнечной батареи.

– Какой?!

– Вот это устройство преобразует солнечные лучи в электричество.

– Ух, ты!

– А вот это, – я достала смартфон – специальный телефон. Связаться по нему я не могу, потому что в вашем времени нет такой системы связи, но поверь мне на слово, через него, в нашем мире, можно поговорить с человеком, находящимся на любом континенте. А сейчас он может использоваться только как средство хранения или записи информации, ещё имеется фотоаппарат, видеокамера…

– Какая камера?

– Похожая на вашу плёночную, но только более качественную. Смотри на меня!

Когда Василий повернул голову от ноутбука в мою сторону, я быстро его сфотографировала.

– Вот теперь посмотри сам на себя.