Александр Прозоров - Заклятие предков

Обычный летний дом какого-то промысловика. Поработал человек летние месяцы, а потом и к дому подался. Охотники, правда, на промысел как раз зимой уходят, когда для лыжника нигде препятствий нет. Но ведь не каждому пушнину добывать? Есть еще рыбаки, бортники, кузнецы, угольщики…

Олег пожал плечами и прикрыл дверь. Топить печь, прогревать дом, чтобы один раз в тепле переночевать — так ведь полдня на это баловство потеряешь. Зачем?

— Одно понятно: люди здесь все-таки живут, — кивнул он лошади. — Глядишь, вскоре и нормальную деревню встретим. А сена тут, извини, нет. Не запасал его промысловик на зиму. Ты уж потерпи еще немного на ячмене и камышах. Хорошо?

После пустого селения за ведуном увязались волки. Весь день они шли метрах в трехстах позади, на удалении выстрела из охотничьего лука. Наверное, надеялись ночью разжиться парным мясцом. Однако ночной лагерь Олег по привычке окружил заговоренной линией из золы с перцем, и пересечь едко пахнущую черту хищники не рискнули. Следующий день они опять долгими прыжками тянулись позади, заставляя скакунов прядать ушами и опасливо всхрапывать, а половину ночи выли на луну из-за кустов. Утром же, проводив голодными глазами выходящих на реку коней, хозяева леса остались на месте. Видать, поняли, что падать от истощения в маленьком отряде никто не собирается, а ночью добыча неприступна, как в прочно запертом хлеву.

И снова потянулись долгие многокилометровые дни наедине с небом и бесконечными сосновыми борами по берегам.

— Дяденька, дяденька, поможьте! — выскочил однажды со стороны узкой протоки малец лет восьми, в длинном тулупе и заметно великоватых валенках. — Поможьте Макоши ради! Маменька моя в лесу упала, на ногу стать не может, плачет вся. Поможьте, пожалейте, Ярилом заклинаю! Маменька… Рядом, рядом совсем…

Малец всхлипнул и отер нос рукавом.

— Ладно, не хнычь! — Олег справился с первым удивлением от внезапного появления живой души среди безлюдного леса. — Давай, показывай дорогу. Сейчас, на заводного твою мамку посадим, до дома довезем.

— Сюда, дяденька! — Малец всхлипнул еще раз, побежал по протоке. Середин, пнув пятками гнедую, поскакал следом. — Сюда…

Протока оказалась извилистой — первый поворот почти под прямым углом, сразу за ним еще один в обратную сторону и… И ведун со всех сил натянул поводья, увидев двух конных ратников в полном вооружении: со щитами и рогатинами в руках, в темных кольчугах поверх толстых тулупов, со свисающими на боках мечами. Вот только на головах вместо остроконечных шлемов сидели подбитые лисой шапки. Да оно и понятно — не по здешним холодам с железом на голове шиковать.

— Скидывай сумки, офеня, — приказал тот, который находился ближе. — И с лошади слазь.

— Вы меня, чего, за торговца мелкого приняли? — усмехнулся Середин, оглянулся. Так и есть — из-за кустарника, отрезая дорогу к Печоре, выбегали еще два разбойника с обнаженными мечами.

— А нам без разницы, — пожал плечами бородач. — Слазь, коли лишних мук не хочешь.

Впрочем, прочие разбойники тоже были бородаты, в низко надвинутых шапках, из-под которых выглядывали только глаза. Просто конные броню имели, а пешие — нет.

В этот миг на небе разошлись тучи, и точно в лицо ведуна ударил солнечный луч. Ослепительно яркий, как объятия Кроноса, жаркий, как губы женщины, острый, как клинок сабли. И Олегу стало смешно. Его, потомка Первого бога, его, чьи мышцы разрываются от невероятной силы, его, чья воля прочнее камня, его, чье знание не имеет границ, — пытаются ограбить какие-то пигмеи! Плечи развернулись сами собой, по телу прокатилась волна жара.

Ведун расстегнул налатник, скинул его, отбросил на чалого мерина, снял и перекинул на сумки потрепанную за время долгих приключений косуху. Отцепил от задней луки поводья заводного коня.

— А и верно, молодец, — довольно кивнул душегуб. — Чего плакать да молить понапрасну? Теперича сам слазь…

Но вместо этого Олег поддернул вверх щит, перехватывая в левую руку теплую, ребристую поперечную рукоять, рванул из ножен саблю и дал шпоры гнедой, посылая ее вперед. Тать задорно-удивленно крякнул, опустил рогатину и направил своего скакуна навстречу, ободряя его короткими:

— Хок, хок, хок…

Ратник, похоже, воином был опытным, рогатину держал твердо, метясь ею поверх ушей лошади в грудь жертвы. Он отлично знал, что против копья никакой меч не поможет. И он был абсолютно прав — но если бы все оказалось так просто…

В последний миг, когда холодок от длинной широкой рогатины уже дохнул ведуну в грудь, Олег резко наклонился вправо, чуть не до стремени, прикрываясь сверху щитом — вдруг опустить копье успеет? — и, проносясь впритирку с врагом, с силой черканул клинком сабли его лошади по горлу. Выпрямился, сразу поворачивая гнедую ко второму ратнику. Тот и сдвинуться с места не успел — только быстро выставил рогатину. Середин принял ее на щит, одновременно поднимая его вверх — так, чтобы наконечник скользнул над деревянным диском, и толкнул саблю снизу в густую курчавую голову. Грабитель так и не заметил, откуда явилась смерть — клинок, шелестнув по железным кольцам, попал ему под подбородок, пробил тонкое небо, носовые пазухи и вошел в мозг.

— Надо же, не свалился! — даже удивился ведун, поворачивая гнедую.

Второй из конных врагов еще только падал с седла, первый отчаянно ругался, колотя кулаком в снег, — неожиданно рухнувший скакун придавил ему ногу. Оставшиеся бородачи изумленно хлопали глазами, глядя на своих поверженных подельников.

— Великий Кронос, как давно я не дрался! Геть! — Серединым овладел неожиданный приступ веселья, и он, вскинув саблю над головой, с громким хохотом помчался на оставшихся грабителей.

— А-а-а! — Один из татей вдруг отбросил меч и кинулся наутек. Второй попятился, тяжело задышав, развернулся и ринулся вслед за товарищем.

— И-и-ех… — Клинок со свистом рассек воздух, легко впившись в мягкое человеческое тело слева от шеи. Разбойник упал, а Середин качнулся в другую сторону и с силой толкнул вперед щит, нанося второму удар железной окантовкой под шапку, над самым воротником. — Х-ха!

Ведун придержал коня, спешился, подошел к душегубам. Тот, которому досталось по шее щитом, лежал, неестественно повернув голову, высунув язык и выпучив глаза. Второй еще дышал, но, судя по количеству растекающейся вокруг крови, это было ненадолго. Середин подобрал брошенный грабителем тяжелый обоюдоострый меч, направился к последнему врагу.

— Ну, давай, режь, — оскалился тот.

— Здорово вы придумали: меня на эту протоку заманить, — дружелюбно улыбнулся ведун и со всей силы ударил душегуба навершием рукояти в лоб. — Буду я еще мараться…

Сняв с мертвой лошади поводья, он накрепко связал татю руки за спиной, а потом, для надежности, еще и локти стянул его же поясом. Потом взялся за седло, поднатужился, поднимая мертвую тушу и… И ничего не получилось. Ведун по-прежнему ощущал, как его мышцы переполняет невероятная мощь, чувствовал, что способен своротить горы одной рукой — но в реальности оставался таким же обычным человеком, как и раньше. Получалось, Кронос давал не силу — он оделял только ощущением силы!