Наталья Резанова - Рассказ из американской жизни

Хорошо было во Фриско пройтись по набережной, где жадные чайки носятся вдоль мола, ожидая, что какие-нибудь фраера накидают им жратвы, Там всегда тепло и с лотков перепадает. Только слишком много копов. Неслабо также в каком-то из юго-восточных штатов двинуть по садам, пока жители протирают штаны в барах. Но всегда отовсюду приходилось делать ноги.

Замели меня по дуре, при обычном, похоже, вечернем объезде. В развалинах коллективной фермы, в коровнике. Там нет никого, весь фолк передох или разбежался, а дома погнили. Один коровник кирпичный еще стоит. А дождь шел, и я туда на ночь влез, слипануть, только, видать, не я один такой умный. Не успел залечь – подъехали копы и прямым ходом до меня. Кинули в чумовоз. а оттуда – в приемник-распределитель, а там уж пяток пацанов загорает – пара негров, пара китайцев и один белый. Контингент обычный, все салажня, только один ниггер постарше, мы с ним в одном участке кормились, забыл, как звать. Он прямо от дверей начал понт показывать.

– Привет, – кричит, Валька!

– Тут я его и вспомнил.

– Здоров, говорю, Васька.

Салажня вся зенки повылупила и в полном отрубе – верняк, н слыхали, чтоб люди прямо так, открыто, выражались. Вот он мне и говорит:

– Не дрейф, паря, скоро выйдем. Я у них тут парашу мыть не собираюсь. Я знаю, как, не бойся. – И как заорет: – Эй, мэн, выпусти! Слышь, Коля, тебе говорю!

Охранник с той стороны заворочался и вякает:

– Ты что, бой, крейзанулся вконец?

А этот все дает стране угля:

– Что, думал, я не слыхал, как напарник тебя Николаем называл? А ты его – Степаном Ильичом? Вот стукну куда следует, и поедешь в Орегон лес валить.

– Да тише ты, сучара!

А тот еще громче, как зарезанный:

– Эй, Коля, Коля, Николай Сиди дома, не гуляй!

Сил нет, где он такую порнуху подцепил. А квадрат струхнул, как видно, залепетал:

– Да не ори ты, не дай бог услышит кто… Спикай тише, я на стреме.

– Слышь, Коля, ты, как отойдешь по нужде, оставь дверь незапертой. Потом соврешь чего-нибудь. Скажешь, подломали дверь-то…

Тот затих, уж не знаю, чего он там. Вряд ли, конечно, Васька его заложит, только копы этого дела боятся хуже смерти. Устав нарушать – они умельцы…

Потом слышим – копы все рванули, только прахоря гремят по коридору. Видно, в драгстор пойло завезли. Самый у копов горячий момент в ихней жизни. И тут замок в дверях эдак щелк! Не дурак он, этот Ник – теперь здесь никто проверять не будет до самого закрытия, все в пикеты пойдут.

Ну, мы сыпанули. Малявки мечутся, особенно китайцы, в рот Бэзилу смотрят, а он шипит:

– Врассыпную давай. В разные стороны, дэвилз узкопленочные!

Правильно, между прочим, говорит, драпать из участка лучше по одному, а скучковаться после. Васька говорит:

– В случае чего на стейшене встретимся. Главное – смазать подальше, а там поглядим.

Сказал – и дернули. Я пробежал немного, а потом подумал и пошел себе спокойно. Все равно никто не прицепится, мужики сейчас все у драгстора убиваются, а вумен – они сам нас боятся. Я шел и думал: не пойду я на стейшен, а пойду я в сторону федерального шоссе, там меньше шмонают, как ни странно. Потом за Васькой вся эта гопа потащится, а мне чегой-то неохота с малышней возиться. Они-то привыкнут. Старичье по-прежнему промеж себя называют Вашингтон – Москвой, Потомак – Невой, Питтсбург – Вологдой. А эти уж все после указа родились. Ну когда президент сказал : «Они все хотят жить в Америке? Так пусть живут в Америке». И издал тот самый указ..

Бегать я начал еще сопляком. Это когда весь наш детский дом перевели под категорию «негры» и продали в южные штаты хлопок убирать. Тогда-то я и ударился в бега. И носит меня до сих пор. Дружок мой, Венька, с которым мы в товарняках ездили, все уговаривал меня двинуть за Урал, на индейскую территорию, в лесу жить, охотой. Я не захотел – холодно там и фермеры злые. Он один попер. и с тех пор я его не видал. Трепались. будто Бена в Питтсбурге линчевали – нос евонный им не понравился. Шнобель у него точно, да… Хотя он подходил под категорию «метис».

А бежать куда-то надо. Негру в Америке жить плохо. Плохо всем, кроме белых, которые богатые, и мафиозам разным. Да, Боже мой, кабы я знал, где эта мафия сидит, я бы сам к ним прискакал, сказал бы: тейк ми, анклз, землю грызть буду… Так у негров-то и мафии порядочной нет. И убечь совсем нельзя. Граница на замке. И наших нигде не принимают.

В Америке жить плохо.

Рвану-ка я в округ Колумбия. Там, говорят, со жратвой полегче и вообще послабуха. Если тлько перебраться за 101-ю милю.