Александр Прозоров - Ключ Времен

— Ну вот, ты опять почти умер, — сказала Варна. — Но все-таки остался жив. И пожалуй, снова победил. Ведь я перед тобой устоять не смогла. Ты знаешь, ведун, такие схватки, как сейчас, мне нравятся намного больше. В них не страшно ни выиграть, ни проиграть. Потому что в конце я все равно могу сказать только одно: «Как же мне хорошо с тобой, Олег». Мне с тобой очень хорошо.

Ее рука опустилась ниже, к животу. Потом еще ниже.

— Неужели повелительница целого мира не может выбрать себе самых искусных служителей любви? — не удержался от вопроса Олег.

— Рабы, — кратко ответила она. — Невольниками легко пользоваться. Но им невозможно отдаваться. Отдаться можно только равному. Тому, кто доказал право вступить в схватку.

— Ты очень красива, Варна, — поднял он руку, играя с ее волосами. — Ты самая прекрасная из всех, кого я встречал в этом мире.

— Ты льстишь или оскорбляешь меня? — Ее пальцы играли с плотью гостя, губы ласкали его грудь. — Запретный мир не так велик. Откуда здесь взяться действительно красивым женщинам?

— Восхитительнее тебя все равно невозможно отыскать… Ни здесь, ни снаружи. Ни в прошлом, ни в будущем…

— Говоришь ли ты правду, ведун?

— Клянусь…

Властительница Запретного мира поднялась на колени, открывая ему свое тело во всей красе, перекинула ногу, оказавшись над его бедрами, медленно опустилась, принимая в себя его опять окаменевшую плоть, стала тихонько покачиваться, никуда не торопясь, но и не давая ослабнуть вожделению, желанию. И в этот раз уже Олег отдался во власть хозяйки, уплывая на волнах наслаждения и не думая ни о чем. Он тонул в неге, забыв обо всем мирском, о своих планах и клятвах, о друзьях и врагах. И Варна тоже, похоже, забыла обо всем, поскольку до Середина стали доноситься ее тихие сладостные постанывания. Олег открыл глаза и…

У существа, что сидело сверху, плоть накатывалась волнами, то становясь человеческой, то открывая зеленую чешуйчатую кожу, плоское безносое и безгубое лицо. Коричневые руки заканчивались не пальцами, а короткими культяпками с длинными острыми когтями. Ведун судорожно сглотнул, а губы его лихорадочно зашептали: — Перун Громовержец, воин небесный, явь от нави оберегающий, дай мне силушки крошечку, дай мне жизни плошечку, чтоб не расплескать понапрасну, а отдать все до капельки в уста умирающего да страждущего. Ты лети, слово вещее, за горы да за долы, туда, где Перун ведет битву вечную…

— Что?

Почуяв неладное, колдунья остановилась и открыла глаза — но огненные шары уже сорвались с ладоней гостя. Удар застал ее врасплох. Закрываясь руками, Варна слетела с постели, закувыркалась, объятая пламенем, отмахиваясь от него, как от надоедливой мошкары, но уже бормоча угрозы.

Олег тоже чувствовал себя попавшим в ловушку — ведь все его оружие валялось вместе с одеждой далеко на полу. Он пошарил по постели, нащупал какую-то деревяшку, вспрыгнул, и со всей силы ударил тянущее к нему когтистые лапы создание в висок. Мигнул свет, послышался треск, стены затряслись, как в лихорадке, по ним с оглушительным треском заструились трещины, посыпалось мелкое крошево, пол закачался. Гул нарастал и бил по ушам, а в воздухе появился удушливый дым. Колдунья отлетела далеко в сторону, Олег взмахнул своим оружием снова — и, как ни странно, удар достиг цели, подбросив безвольное тело к потолку и опять уронив на пол. Все тело ведуна стремительно пропитывалось ощущением огромной несокрушимой мощи, силы бесконечной и безграничной. Такая мощь билась в нем, что, казалось, захоти он сейчас весь мир смести, как щепку, тотчас все по его воле сбудется, и не останется ни гор, ни рек, ни лесов. Пронесется он вихрем огненным да лавиной безжалостной, раскаленным жаром песок в стекло превращая, чтоб сверкали грани мира хрустальными бликами! Каждый новый взмах заставлял возникать и рассеиваться во вспышках света тьму, раскидывал мебель, сносил стены, обрушивал потолки.

В трехстах шагах от замка невероятный грохот побудил выбраться из укрытия княжича и куницу. Они на ощупь забрались на валун — и без труда разглядели содрогающийся во вспышках света и грохоте замок.

— Что это? — пробормотал Андрейка. — Может, это ведуна поймать пытаются? Или он битву ведет.

Купава коротко пискнула, скользнула вниз и помчалась к замку.

Набаловавшись, Середин опустил посох и огляделся. Вокруг лежали руины, из-под которых выглядывали дорогие ткани, ножки скамеек, переломанные балки перекрытий. Медленно оседала снежная в голубой подсветке шаров пыль. Олег не заметил, как, воспользовавшись мгновением затишья, змейка покинула свое место на верхушке посоха, ловко проползла по его руке и обвилась вокруг запястья. На миг ощутил ведун обжигающий холод браслета Мары, жар крестика, ударила сумасшедшая мысль: «Опомнись!..», но в тот же миг змейка коснулась раздвоенным языком кожи, и словно разряд молнии пронзил ведуна с головы до ног. Он выпрямился, уверенный в своей силе и праве на власть. Из пыли к нему неторопливой походкой вышли две молчаливые фигуры, закутанные в серые рясы с низко опущенными капюшонами. Склонились в низких поклонах:

— И да простит нас Перворожденный, но ему нужно представиться Темному Отцу. Мы обязаны принести ему жертву.

«Да, — вспомнил ведун. — Нужно показать Темному Отцу его нового хозяина и дать ему выпить живой крови. Иначе посох не сможет напитаться силой и станет бесполезной игрушкой». Все знал теперь Олег, все помнил!

Он бросил презрительный взгляд на жалкие фигуры демонов у своих ног, отпихнул их небрежным движением и огляделся новыми глазами. По-другому теперь выглядел дом. Серые фигуры в страхе жались к стенам, поскуливали от ужаса. Зал быстро заполнялся изогнутыми тенями, выползающими из самых темных уголков.

Середин посмотрел на посох и оскалился в улыбке. Яркий огонь бился в самом сердце сапфира в объятиях змеи, отбрасывая блики на лицо и фигуру ведуна и делая его похожим на демона со страшной искаженной маской.

— Готовьте зал и жертву, — приказал он. — Я проведу обряд, как только вы успеете все сделать.

Никто из демонов не смел поднять головы — они очень хорошо знали силу первого взгляда Перворожденного. Взгляда горящих рубиновым огнем глаз, сквозь которые взирала змея, самая преданная рабыня Темного Отца. Олег смотрел на склоненные и дрожащие спины демонов и улыбался. Голод, как безжалостный зверь, пожирал его изнутри. Нужна была жертва.

Ведун разжал стиснутые зубы и глухо зарычал:

— Быстрее!

Два демона, низко кланяясь, чтобы только не поднять глаз, скрылись в боковом проходе. Остальные рабы тоже начали торопливо расползаться, не желая попасть под удар гнева своего нового господина.