Андрей Калганов - Ветер с Итиля

– Ну, допустим, – сказал Степан, – пойдут хазары за мной, мне-то куда деваться.

– А ты на дерево влезь, вона дубок раскорячился, – указал Алатор.

– А если увидят, как я на дерево лезу?

– Не боись, пришлец, за тебя Перун встанет.

«По зубам бы твоим да по кривым», – с тоскою посмотрел Степан на ухмыляющуюся рожу.

– Ить, договорились?

Идея вновь поработать «живцом» Степану мало приглянулась. Он было раскрыл рот, дабы опротестовать оную, но Алатор вовсе не рассчитывал на дискуссию и, не дав ему сказать ни слова, бросился прочь. Степан, сотрясая воздух проклятиями, было кинулся за ним, но вскоре потерял след (негодяй петлял, как заяц, уходящий от своры гончих) и остановился. Бежать по «минному» полю, не зная проходов, Степан не решился. Чешуйчатая спина «напарника» еще некоторое время маячила среди малокровных деревьев, но вот она скрылась из виду в разлапистых елках, и Степан остался один. На минном поле!

«Минное поле» образовывало неправильный многоугольник площадью километра в три-четыре. Почва была мшистая, играла под ногами. Белбородко подумал, что лучшего места для колышков а-ля вьетконг и представить себе трудно. А он аккурат посреди, вот и думай…

Чахоточные березы и осины утопали в папоротниковых волнах. Кое-где попадались старые деревья, но молодняк уже высосал из земли все соки, и им оставалось только медленно умирать. Одна такая береза с сухими, словно опаленными, сучьями стояла совсем рядом. Он постучал по стволу, посыпалась кора.

– Ну что, трухлявая, укроешь меня? – Растревоженная его стуком, возмущенно цвиркнула какая-то пичуга. – Вот и я думаю…

Возможно, Алатор полагал, что всякий мало-мальски приученный к лесу человек без труда отыщет свои следы. Но Степан-то к лесу приучен не был и, сколько ни шарил вокруг, понять, где именно они прошли, не мог. Мох распрямился, папоротники сомкнулись…

«Итак, что мы имеем? – озираясь, выискивая тропу для отступления, думал он. – В числителе – недосказанности, в знаменателе – неопределенности.

Для начала вовсе не очевидно, что Алатор попросту не наврал с три короба насчет ловушек, дабы избавиться от ненужного балласта в моем лице. Впрочем, тешить себя радужными надеждами – занятие бессмысленное, лучше рассчитывать на худшее…

Допустим, что Алатор сказал правду, но это вовсе не означает, что сия правда может сыграть мне как-нибудь на пользу. Мало того, что я совершенно не представляю, каким образом вести за собой хазарский отряд, не подставляя собственной башки, так еще и понятия не имею, где Алатор поставил ловушки, если, конечно, они в действительности существуют. Не ровен час, сам в какую-нибудь змеиную яму угожу.

А теперь самое интересное. Алатор не может не понимать, что леса я не знаю и, удалившись на мало-мальски приличное расстояние от этих треклятых папоротников, вряд ли смогу вновь найти их. Что из этого следует? Есть две версии, и обе препоганые.

Первая – он попросту задал стрекача, подставив меня в качестве добычи. Это было бы вполне разумно, у меня ведь на лбу не написано, что не я гвоздил хазар стрелами. А лук можно и бросить…

Вторая – он сказал правду, но не всю. В лесу действительно есть ловушки, но они разбросаны повсюду, а не только среди редколесья. В этом случае папоротники – всего лишь своеобразный ориентир. Вокруг него на площади с некоторым радиусом притаились смертоносные приспособления. Алатору не так важно, чтобы хазарский отряд угодил именно сюда. Ему всего и надо, чтобы хазары пересекли невидимую черту.

Теперь давай разберемся, почему он не показал мне никаких вешек. Я ведь могу сгинуть, так и не выйдя на неприятельский отряд.

Допустим, я наступлю на колышек и пропорю ступню, – криво усмехнулся Степан, – что делает человек в таком случае? Совершенно верно, орет благим матом. А если угодит под самострел? Так ведь опять же вряд ли, чтобы сразу насмерть, глядишь, мои стоны и привлекут кого. Но это значит… Совершенно верно, хазары где-то совсем рядом, как та истина. Даром, что ли, Алатор разорялся?»

Гроза умчалась куда-то на восток, и в воздухе пахло свежестью. В кронах все еще шелестел дождь, завывал ветер, но это была уже не сама буря, а лишь ее отголоски. Степан прислушался, не к ветру – к себе. Что он чувствует? Страх, одиночество, обиду? Нет, ничего подобного. Словно ты сидишь в кинотеатре, лущишь фисташки и смотришь фильм. Вот ты, а вот экран, на котором мелькают цветные картинки. Тебе любопытно, что произойдет дальше, но действие не затрагивает тебя. Ты всего лишь зритель. То, что происходит, происходит с кем-то другим, не с тобой. Ты досмотришь фильм, выйдешь из темного зала и, вновь окунувшись в круговорот повседневных дел, забудешь и сюжет, и имена героев…

«Черта с два – не с тобой, – выругался Степан. Ведь знаешь прекрасно, как стресс на башку действует, чего же ведешься? Сперва появляется ощущение нереальности, потом впадаешь в оцепенение, накатывает безразличие. Вот тогда-то Костлявая и приходит, причем не за твоей канарейкой…»

А может, есть из всей этой катавасии какой-то выход? Должен быть. Дрожащая листва, тонкие скрюченные стволы, папоротники, овраг…

Стоп. Какой же ты идиот! Перед тобой нить Ариадны, а ты все на ощупь да по стеночке. Незачем Алатору ставить ловушки в овраге, ведь «тати» понятия не имеют, куда он ведет, а значит, не могут его использовать для скрытного передвижения. С тем же успехом можно было бы спрятать капкан в каком-нибудь дупле…

До оврага было рукой подать – шагах в пятнадцати он, а то и ближе. Но эти пятнадцать шагов Белбородко запомнил надолго. Не соврал Алатор…

Степан отломал безжизненную ветку с березы. Пригодилась все-таки! Как слепой, принялся шарить меж папоротников.

«Если вы увидите человека с белой тростью, улыбнитесь ему – это инвалид по зрению». Кажется, ничего неожиданного впереди нет. Сделал шаг. Вновь окунул палку в резную листву, провел полукругом, как сапер миноискателем. Кончик наткнулся на что-то твердое, едва выступающее из земли. Нет, туда не пойдем. Отвел «щуп» градусов на пятнадцать, вновь провел по мху, надавливая, чтобы можно было засечь притопленные колышки. Кажется, чисто. Шаг в сторону. Стопа к стопе. Вновь палкой ворошим листву, вновь шаг…

Этаким манером Белбородко прошел две трети пути без особых приключений, но тут что-то страшно щелкнуло, и от палки осталась половина. Затаив дыхание, Степан обрубком раздвинул папоротники. Так и есть – капкан, таким слона изувечить можно. Деревянные челюсти снабжены стальными зубами, ногу разнесут в клочья.

Теоретически, можно добраться до березы, отломить новую ветку и повторить все сначала. Но только теоретически. Папоротники уже сомкнулись, схоронив следы…