Алексей Витковский - Витязь

– Пламя наклонилось в сторону, княже. В ту сторону, – он показал головой, – а ветра не было…

Он указывал туда, где на скале одиноко темнела тень Александра – Олексы. Ольбард кивнул, помолчал немного…

– Я уйду ненадолго. Скажи Диармайду – останется за меня. Если он, – князь кивнул в сторону скалы, – вздумает прогуляться по лесу, не мешайте. Даже если пойдет за мною…

Храбр молча кивнул и вернулся к костру. Ольбард посмотрел ему вслед. Предчувствие снова накатило на него, накрывая волной. Что-то грядет…

Какого черта его понесло в лес – сложный вопрос. Савинов понял, что находится уже довольно далеко от побережья. Путь сюда мог бы оказаться сонным видением – какой-то невесомый бег по камням, хождение туда – не знаю куда. Летчик невольно улыбнулся. Шел, что называется, – куда глаза глядят, а глядели они вслед синеусому Ольбарду. Вот и пришел… Место было совсем незнакомое. То, что сначала показалось ему скалой, было на самом деле вершиной горы. Оглядываясь, он ясно видел поросший деревьями склон, круто спускающийся вниз. Вероятно, противоположный склон – северный – был гораздо более пологим, и Савинов, в каком-то «сноподобном» состоянии преследуя ускользающую тень князя, не заметил истинных размеров препятствия, которое преодолел. «Похоже, я стал лунатиком, – подумал он, – теперь точно отстранят от полетов». Мысль вызвала горькую усмешку. «Отлетался ты, брат, – что правда, то правда. Однако, судя по всему, от скуки здесь не помрешь».

Он стоял на ступенях лестницы, которая вела в никуда. Она вовсе не спускалась в расселину, как ему почудилось вначале. Наоборот, ступени, стертые временем, вели вверх, взбирались на отрог скалы и обрывались. «Вот наваждение – я же видел, как спускаюсь, – он покрутил головой, озираясь, и обнаружил искомое позади. – Частичная потеря ориентации. Ну-ну…»

Расселина, в которой исчез Ольбард, была на месте. Все произошло только что. Он на миг потерял князя из виду, с поспешной осторожностью преодолел каменную гряду и увидел спуск. Что-то вроде россыпи валунов стекало с гребня гряды, обрываясь в мрачной тени между скал. И в самой глубине тени он заметил движение и скорее чутьем, нежели зрением распознал черный плащ руса. А потом Ольбард оглянулся. Савинову показалось, что глаза князя полыхнули во тьме странным кошачьим отблеском. И от этого взгляда летчика как-то развернуло. Непонятная сила запустила лес мчаться вокруг него безумным хороводом. Чтобы преодолеть головокружение, ему пришлось упереть взгляд в землю…

«Черт! Он что – гипнозом владеет?» Пока Савинов приходил в себя, князь исчез в расселине. Точнее, в том, что поначалу показалось расселиной. На самом деле это был вырубленный в камне коридор, вход в который отмечало нечто вроде резных полуколонн. Верхняя часть входа была сильно повреждена ледником – характерные следы были видны всюду. Савинов просто физически ощутил страшную тяжесть километровой толщи льда. Странно, что здесь вообще хоть что-то осталось…

Темнота между полуколоннами манила. Спускаясь по лестнице, Савинов подумал о бездне тысячелетий, скрывающейся в этой тьме. Современная наука не имеет об этом никакого понятия. Искусственное сооружение, по которому прошелся ледник. Невероятно! Он помнил, что последнее оледенение закончилось около четырех, а то и пяти тысяч лет назад. А сколько длилось? Он не знал. Однако древность получалась потрясающая. А уж для севера – тем более. Поймал себя на том, что мысленно назвал науку «современной». Вот уж точно – смешнее не придумаешь. Какая, интересно, у этих ребят с мечами наука? Прикладная, скорее всего. Наука как-делать-мечи. Или корабли…

Полуколонны у входа заросли мхом почти на половину высоты. Верхняя часть их вместе с перекрытием была начисто срезана ледником, но источенная временем поверхность камня вопреки всему сохранила рельефный узор. Орнамент состоял из сплетающихся трав и листьев. Что-то неуловимо знакомое чудилось в этом узоре. Кельты? Скандинавы? Или, быть может, славяне? Мотивы были созвучны, однако такая древность… Пожалуй, тогда еще не было ни тех, ни других… Однако что здесь позабыл наш князюшко? Но ведь не прост, ох как не прост синеусый Ольбард. Чем-то еще удивит?

Савинов перелез через обломки валунов, загромождавшие вход, запоздало вспомнив при этом, что это место может служить звериным логовом, а у него из оружия с собой только нож, который ему подарил любитель косичек Эйрик. Говорят, это они вместе с князем вытаскивали его из воды… Впрочем, здесь только что прошел Ольбард. Так что будь здесь звери – уже поднялся бы шум. Однако зверями не пахло. Как ни странно – не пахло и сыростью, хотя по идее – должно бы. Коридор вел дальше. Как только свод сомкнулся над головой – стало темнее. Свет падал сзади, и Савинов решил пройти вперед, пока хоть что-нибудь можно будет различить. Пол стал ровнее – обломки почти не встречались. Он прикоснулся рукой к стене. Та оказалась ровной и… сухой. Очень странно. Аккуратно ступая, прошел несколько шагов. Глаза привыкли к полумраку, и стало видно, что стены от пола до высоты бедра украшает тот же орнамент. Из-за особенностей освещения временами начинало казаться, что травы, составляющие его, медленно двигаются. Однако галлюцинируем… все запущено гораздо сильнее, чем можно было подумать. С марксистско-ленинской точки зрения никаких таких вещей не бывает. А перемещения во времени и всякие там русы, вкупе с викингами, в свою очередь чихать хотели на Маркса с Лениным…

Мысли крамольные, но приятные. Здесь всего этого нет. И слава богу… Савинов никогда не был коммунистом, хотя в партии состоял. Без этого о небе можно было забыть, да и где вы видели беспартийного комэска? [31]Его стратегией с детства было – «не выделяться!», ведь без этого он не смог бы выполнить данное тетке Дарье обещание. Зато здесь выделяться можно и, похоже, даже необходимо…

Темнота сгущалась все сильнее. Обернувшись, Савинов увидел позади светлый прямоугольник входа. Если прикинуть на глаз, он прошел уже метров тридцать, а то и больше. Коридор был прям как стрела. Интересно, куда он ведет? На миг показалось, что впереди стало светлее. Через несколько шагов он обнаружил, что коридор заканчивается, пересекая другой, идущий к нему под прямым углом. На стене напротив смутно угадывался высеченный в камне знакомый символ – замкнутая в круг солнечная свастика, – такой же, как на парусе лодьи. Вот те раз! Интересные совпадения…

Немножко помедлив, он пошел вправо. Там, в глубине коридора, ему почудился серый отсвет.

– Зимовье занято!