Алексей Витковский - Выбор воина

Вот одна из них, с тяжелым луком в руках, приготовилась показать свое искусство. Мишень отнесли далеко – метров за триста. Девица спокойно проверила лук, поправила за плечом тул со стрелами и замерла. Левая рука с оружием спокойно опущена вниз, правая уперта в бедро. Подали знак – удар в щит… Лучная рука воительницы легко взлетела, выверяя прицел… И началось! Донн… донн-донн-доннн! Тетива загремела боевым барабаном. Фр-фр-фр-фрр! Стрелы одна за другой стремительно понеслись к цели. Правая рука так и мелькала: в тул – на тетиву, в тул – на тетиву. Даже отсюда слышно, как наконечники градом колотят в мишень и та быстренько превращается в подобие подушечки для иголок. «Ну дает! Хотя с такими плечищами – чего не стрелять-то!»

Рядом послышался восторженный вздох. Савинов обернулся и увидел Рысенка, во все глаза уставившегося на воительницу. Он, конечно, как специалист, мог оценить ее искусство. Однако что-то Сашке подсказывало, что дело вовсе не в умении девицы ловко стрелять. Точнее, не только в этом. «Ого! А ведь парень-то попал, кажется…» Савинов улыбнулся: сейчас ведь учудит же что-нибудь. И точно! Рысенок не выдержал: вырвал из налучья свое смертоносное оружие и навскидку выпустил стрелу… На луг опустилась тишина. Все обернулись и смотрели на весского стрелка так, как будто он только что у всех на глазах сошел с неба. И не зря. Рысенок в полете подбил последнюю из выпущенных воительницей стрел…

– Нет, ну всякое видел, – медленно произнес Сашка, – но чтобы такое!.. Ты гляди, Робин Гуд, она сюда идет. Вот как треснет тебе своим луком по шее!

Парень непонимающе взглянул на него. Но вопрос Рысенок задать не успел. Воительница подошла ближе, остановилась в двух шагах, изучающе глядя на него. Осмотрела с ног до головы, задержавшись взглядом на мощном Рысенковом луке, и сказала:

– Ты стрелял.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Рысенок молча кивнул – я, мол. Савинов, пока весин с девушкой мерились взглядами, стал к ней присматриваться. Да, стать у нее богатырская: тяжелые плечи, бедра, пожалуй, узковаты, хотя и не без женственной округлости, грудь высокая… Однако лет ей от силы восемнадцать, а то и поменьше. Личико совсем детское. Но в карих глазах спокойная уверенность воина. Тонкий шрам, пересекающий левую бровь, девчонку совсем не портил, а, наоборот, придавал ее лицу эдакое слегка удивленное выражение. Впрочем, она, должно быть, и вправду удивлена.

– Меня звать Лаской, а тебя?

Рысенок назвался. Девушка кивнула, будто отметила про себя что-то. «Имечко у нее… То ли от слова „ласковая“, а то ли от названия свирепого хищного зверька. Ставлю на второе – ишь глазищи какие!»

Воительница тряхнула темной косой и сказала:

– У тебя есть чему поучиться. В жены возьмешь?

Сказано это было так буднично и деловито, что до Савинова даже не сразу дошел смысл. В отличие от него, для Рысенка в ситуации ничего необычного не было. У него дома все так и должно происходить по обычаю.

– Возьму! – Парень приложил к сердцу правую руку, как будто давал обет. – Ты мне люба!

Девушка наконец улыбнулась.

– А ты – мне! – потом посмотрела на Сашку и, углядев чуб, поклонилась: – Здравия тебе, воевода! Твой воин?

– Мой.

– В дружину возьмешь ли, коль пройду испытания?

Савинов поглядел на Рысенка, потом на воительницу и ответил:

– Возьму!

Та снова поклонилась и, одарив весина напоследок ослепительной улыбкой, пошла прочь. Они смотрели ей вслед: Сашка – с интересом, а Рысенок – с восторгом. Воины загомонили, подталкивая друг друга локтями, а Позвизд приобнял стрелка за плечи и сказал:

– Какова, а? Повезло тебе, брат!

Ярлу не пришлось засылать прознатчиков к вендам. Когда он возвратился домой, то встретил там одного из своих старых знакомцев, прибывшего в его отсутствие. Знакомец был норвежским скальдом. И на пиру прозвучала сага о смерти Стурлауга Трудолюбивого. Ярл слушал, а ум его лихорадочно работал.

«Так вот оно что! Значит, я был прав! Корабли Синеуса действительно переполнены добычей. Даже если сага преувеличивает богатства Стурлауга в несколько раз, все равно добыча получается сказочной! Если упущу ее, буду жалеть всю жизнь!»

Ярл отпил из кубка и поглядел на гостя. Ах, как вовремя привела его сюда судьба!

«Конечно, нападать на вендов, пока они в Рерике, глупо. Но вот когда они отправятся домой… А они наверняка отправятся: еще середина лета. Вряд ли Синеус станет зимовать у родичей. Не ровен час их князь тоже услышит о золоте. Мне ли не знать, как начинают грызть друг другу глотки даже родные братья, стоит только сверкнуть драгоценному металлу! Значит, зимовать в Рерике Синеус не будет. Пополнит запасы, наймет воинов, и домой! Значит, необходимо выслать дозоры к Рюгену…»

Ольбард спешил. Как ни уговаривал его Мстивой остаться, чтобы участвовать в походе на Стариград, князь не соглашался. Война займет не менее двух недель, да потом снова добирать дружину, ведь битв без потерь не бывает. А Белоозеро уже который месяц без князя. Всякое может случиться. Да и Мстивой зовет не ради мечей княжьей дружины. Воинов у него самого довольно. Зовет, чтобы честь оказать – родня все же. Честь оказать да себя показать. Немцы в Стариграде еще не крепко сидят. Пяти лет не прошло, как взяли…

Отказал ему Синеус, и, как только все было готово да выдалась хорошая погода, лодьи его вышли в море.

И снова морской ветер хлестал волны невидимым бичом. Лодьи, горделиво вскидывая изогнутые носы, проламывали грудью серо-зеленые сверкающие валы. Но теперь эскадра уверенно шла на северо-запад. Остался позади Рарог, крепость ободритов. Всплыл по правому борту и пропал за кормой тяжкий монолит Рюгена со святилищем на высоком мысу. Слева в туманной дымке потянулись изрезанные фьордами скалистые берега Швеции. И тут кто-то из русов заметил вдали полосатые паруса.

Ольбарду достаточно было одного взгляда на них, чтобы понять: это не случайная встреча. Погоня! Почему-то вспомнился тот драккар, что преследовал «Медведя» еще в проливах. Не те же ли самые даны? «Те же!» – сказало сердце.

Сашка с «Медведя» тоже увидел паруса. И в этот же миг на мачту идущего впереди «Тура» взлетел червленый щит. «Враги!»

– К бою! – крикнул Савинов. – Рысенок, Позвизд! Готовьте пороки! Стрелкам – на корму!

Вражеская эскадра подходила с левых курсовых углов, уверенно пересекая дорогу русам. Драккары летели как на крыльях. Вот они разом повернули вправо, перегородив горизонт цепью полосатых парусов. А за ними, словно зловещее предзнаменование, вставала стена иссиня-черных туч. «Вот тебе и хорошая погода!»