Алексей Волков - Клинки надежды

– Сколь народу взять, батька?

– Сотни две, думаю, хватит. А ты, Янкель, смотай до бронепоезда. Долго они еще мост будут мастерить? И еще, эта, прихвати там для меня из сейфа…

– Наше счастье, капитан. – Орловский оторвался от бинокля.

– Не понял, господин подполковник. – Петров думал о чем-то другом. Или о том же, но несколько иначе.

– Говорю, хорошо иметь дело с дилетантами, – пояснил мысль подполковник. – Профессионалы давно раскатали бы нас в два счета. А эти даже стрелять толком не умеют.

Он кивнул на облачко шрапнели, выросшее настолько далеко, что представляло угрозу разве что вражеским трупам, щедро разбросанным по полю.

– Положим, не в два…

Орловский посмотрел на штабс-капитана, хмыкнул и покачал головой:

– Быстро же вы отвыкли от большой войны! Там, помнится, вы вели себя осторожнее. Боюсь, легкие победы над бандами породят у солдат такую самоуверенность, что элементарный удачный ход с той стороны будет восприниматься словно трагедия.

– Думаете, что они попытаются нас обойти? – стал серьезнее Петров.

– Знаю, – отрезал Георгий. – Вы же не первый день в армии, должны знать: никогда нельзя считать противника глупее себя. Рано или поздно сообразят, что нет никакого резона переть в лоб, когда в их распоряжении сколько угодно места. Если уже не сообразили. Так что передайте по цепи: пусть все будут готовы к отходу. Здесь мы свою задачу выполнили. По сигналу немедленно садиться в эшелон. Следующий пункт обороны – Тычинино.

Оставшись один, подполковник не спеша закурил и принялся перебирать возможные варианты.

Нет, все-таки обход был наиболее вероятным. Народа в банде хватает, ничего не стоит пустить какую-то часть для удара с тыла. Вояки они еще те, да только превосходство в силах у них такое, что подойдут поближе – и попросту задавят числом.

Интересно, матросу-колдуну тоже требуется какое-то расстояние для нанесения магического удара? Похоже, что так. В противном случае он бы давно попытался что-то сделать.

Орловский вновь выглянул в сторону противника.

– Твою мать!

На опушке леса со стороны села появилась запряжка с трехдюймовым орудием. Расчет засуетился вокруг, отцепил пушку от передка, принялся устанавливать ее на открытую позицию. Стрелять, видя цель, намного легче, тем более что вряд ли у них есть толковые артиллеристы. Да и противодействия они не боятся. Уже успели убедиться, что никакой артиллерии в противостоящем им отряде нет.

Из-за орудия тем временем появилась нестройная колонна пехоты, стала на ходу разворачиваться в цепь.

Одно из предположений Орловского уже начало сбываться. Цепь явно направлялась к селу. Войдут в него с другого конца, а там дворами потихоньку подкрадутся к станции.

Неподалеку короткими очередями заработал пулемет. Дзелковский пришел к тому же выводу, что и командир, и теперь пытался задержать противника на дальней дистанции. Знал – ближняя с этого направления коротка, а средней не будет.

Расстояние делало огонь малоэффективным, однако Георгий увидел в бинокль, как двое человек упали. Один из них приподнялся, кое-как заковылял назад, другой так и остался лежать на месте.

Прибывшие артиллеристы были ничуть не лучше, чем их коллеги с бронепоезда. Первая шрапнель дала недолет, да и разрыв ее был слишком высок. Следующие два выстрела были ничуть не лучше, и только четвертый по счету можно было считать относительно удачным.

Пока артиллеристы пристреливались, Дзелковскому все-таки удалось уложить на землю вражескую цепь. Вряд ли поручик сумел нанести ей большие потери, но посвисты пролетающих поблизости пуль напугали бандитов. Тем более что у последних не было никакого стимула рисковать собственными жизнями.

Позади цепи появилось два всадника, проскакали вдоль нее, и нападавшие немедленно стали подниматься и вновь двинулись в атаку. На этот раз – перебежками.

Дело постепенно принимало дурной оборот. Шрапнель то и дело вспухала над станцией высокими белыми разрывами. Уменьши чуть прицел, и будет классическое накрытие. Пехота медленно, но неотвратимо приближалась к дальней окраине села. Вполне возможно, что где-то, невидимые отсюда, заходили в тыл другие отряды. Да и с фронта противник заметно активизировался, ползком и перебежками стал сокращать разделяющее расстояние.

О, как Орловский не любил отступать! Еще с японской войны, когда осторожный Куропаткин частенько отходил при малейшем давлении противника. Без давления он отходил тоже. Вершиной же его отступлений были отходы при вполне реальных победах.

Еще вспоминался тяжелый пятнадцатый год, вечная нехватка боеприпасов, постоянные немецкие прорывы, пожары за спиной…

Здесь боеприпасов было достаточно, противник откровенно слаб, и тем не менее ничего другого не оставалось. Следовательно, лучше проделать это сразу, чтобы избежать ненужных потерь.

Орловский уже успел твердо усвоить одно из основных отличий нынешней междоусобицы от Великой войны. Здесь восполнить потери было неизмеримо сложнее, часто же – просто невозможно.

Вовремя появился Петров. В мокрой под мышками гимнастерке, с грязным лицом, на котором только и выделялись прикрытые пенсне глаза да белели при разговоре зубы.

– Командуйте отход, капитан.

– Может, подождем?

– Пока обойдут? Никаких ожиданий! Потери есть?

– Двое убитых и раненых трое. – Петров мгновенно сконфузился, как будто был лично виноват в том, что с той стороны тоже стреляют. Пусть плохо, бездарно, явно забывая переставлять прицелы, но попадают все-таки!

– Убитых тоже забрать. Потом похороним, – распорядился Георгий и услышал в ответ короткое:

– Уже.

– Что – уже?

В бою даже у самого хладнокровного человека мозги работают несколько не так, и Орловский невольно подумал, что услышит короткое: «Похоронили».

– Забрали уже, – пояснил Петров.

– Хорошо. Отходим к эшелону. – Подполковник поднялся, и в это время в тылу торопливо и яростно затявкали пулеметы.

Обошли!

Сооруженный на скорую руку бронепоезд походил на «Хунхуза» не больше, чем пароходофрегат времен Крымской войны на современный эсминец.

Небронированный паровоз да две платформы, одна с установленной на самодельном поворотном круге трехдюймовкой и другая с четырьмя пулеметами Кольта. Платформы были обшиты в несколько рядов досками и обложены мешками с песком. Получившийся таким образом состав его команда, полтора десятка добровольцев, посмеиваясь, называла еловым бронепоездом, или иногда, для разнообразия, елово-песчаным.

Народ на бронепоезде подобрался молодой, пулеметчики из недавних юнкеров, прислуга орудия – из артиллерийских прапорщиков. Прапора принадлежали последнему, уже послереволюционному, выпуску, на фронте понюхать пороху не успели и даже не были распределены по частям. Прибыли с пополнением, а тут как раз наступил окончательный развал, и вместо службы в артбригадах они сразу попали в отряд Аргамакова.