Алексей Волков - Командорские острова

– Что ты задумал на этот раз, Сергей? – спросила она, пытливо уставившись своими несравненными глазами.

– Так, ерунду, – попытался отмахнуться я, окунаясь в глаза, словно в омут.

– Я же чувствую, – тихо произнесла Мэри.

И было в ее голосе нечто такое, что я, видавший виды мужик, не удержался и в двух словах поведал то, что пока не говорил никому, кроме Ширяева.

Но Мэри давно уже была частью меня самого. И немалой частью…

Карл был зол. Все шло наперекосяк. Хорошо продуманный налет не оказался для противника неожиданностью. Вместо победоносного захвата главного города Лифляндии войска получили осаду со всеми неизбежными трудностями. Вдобавок трудности эти непрерывно множились день ото дня.

Артиллерийский парк, без которого невозможно было сделать бреши в укреплениях противника или хотя бы нанести городу такой урон, после которого гарнизон и жители поневоле заговорили бы о сдаче, так и не прибыл к армии. Парк просто пропал по дороге. Во всяком случае, те из адъютантов, кто вернулся из поисков, ничего о судьбе артиллеристов и охране рассказать не смогли. А многие из посланных не вернулись сами. И думай про них что хочешь. Волки ли загрызли, метель ли замела.

Выдвинутые в сооруженные кое-как укрепления полевые пушки ничего поделать с вражескими стенами не смогли. В то время как сами понесли изрядный урон от более крупных и дальнобойных крепостных калибров.

Вдобавок к холоду перед солдатами соединенных армий замаячил призрак голода. Посылаемые в Лифляндию отряды фуражиров вдруг стали бесследно исчезать. Вначале Карл пытался объяснить это дезертирством союзников, однако многие партии были составлены не из саксонцев, а из доблестных шведов. Тех, кто сбежать не мог, но пропадал точно так же, как ненадежные солдаты непутевого курфюрста.

Дальше – больше. Стало хуже поступать продовольствие из Курляндии, где еще Август заложил большие магазины. Причем гонцы оттуда сообщали, что обозы уходят по-прежнему. Но тогда где они? Распродаются по дороге? Разворовываются?

От вороватых поляков можно было ожидать всего, но тут же Курляндия, вассальные земли и хоть какие-то законы действуют! Да и население – все те же немцы, а не спесивые паны. Про латышей Карл и не думал.

Происходящее объяснилось сравнительно быстро. Вначале несколько вырвавшихся из вражеской засады кавалеристов рассказали, что весь их отряд, посланный за сбором продовольствия, подвергся налету каких-то варваров с бородами и русских регулярных солдат.

На следующий день информация подтвердилась еще одним беглецом, единственным уцелевшим из другой партии. Посланные на разведку в разные стороны драгуны и рейтары, вернее, те из них, кто сумел вернуться, доложили, что, судя по всему, осаждающие, в свою очередь, обложены противником. Силы противника неясны, лишь понятно, что это – московиты. Как их регулярные части, так и легкая иррегулярная конница, называемая странным словом «казаки».

Наглецов следовало проучить.

Карл взял несколько пехотных и драгунских полков с артиллерией и выступил в поход. Без всякого результата. Враг как сквозь землю провалился. Хотя кое-кто утверждал, будто видел на опушках лесов неприятельские разъезды.

Московиты явно не желали вступать в честный бой, зато не прочь были напасть из лесной чащи на слабейшего.

О летней конфузии Карл предпочитал не вспоминать и совсем как тогда злился на коварство противника.

Возвращение ни с чем привело еще к одному неприятному сюрпризу. Как стали доносить доброхоты, среди саксонских солдат потихоньку поднимался ропот. Вместо обещанной легкой прогулки и богатой добычи им приходилось мерзнуть, многим – на голой земле, голодать и пропадать неизвестно за что.

Вдобавок жалованья им Август опять не заплатил. Должно быть, промотал казенные денежки на очередную красотку. Не появлялся курфюрст и сам. Подобное легкомыслие совершенно не укладывалось в голове его венценосного собрата, и Карл стал всерьез подумывать: не заменить ли владельца польской короны кем-нибудь более покладистым и надежным?

Если бы на этот ход оставалось время! Пока добьешься согласия панов, пока они на сейме сумеют убедить остальных, пройдет явно не один месяц. Как бы еще не год.

Но все равно Карл не сдавался. Теперь он разделил войска на три части. Одна, как и прежде, блокировала крепости. Другая повернулась к ним спиной для защиты от прячущегося где-то поблизости противника. Наконец, третья, состоящая из одних шведов, была собрана в кулак в ожидании решительного боя.

Но как Петру удалось настолько быстро добраться до Риги? По всем данным, русские войска успели встать на зимние квартиры в самых разных местах.

Как?!

Насчет Петра Карл заблуждался. Основные силы русской армии все еще находились в походе, и против шведско-саксонских войск действовал только отряд Кабанова. Просто он не стоял на месте, а постоянно курсировал небольшими партиями, фактически блокируя блокирующего Ригу противника.

Вступать в крупные бои при превосходстве врага Командор запретил. Своей задачей он считал деморализацию противника, лишение его подвоза, но никак не полный разгром.

Конечно, последнее было бы здорово, но тут уж не по Сеньке шапка. Любой риск должен быть оправдан. Тем более – риск на войне. Кутузов не выигрывал сражений, зато выиграл подряд две войны. Заставил прежде турок, а затем французов жрать конину. Так почему не воспользоваться опытом одноглазого старца?

Имеющиеся в распоряжении казаки быстро ухватили мысль Кабанова. Малая война с ее засадами и уловками была их стихией. Чего не скажешь о крупных баталиях.

Егеря тоже создавались во многом для действий, в нынешние правила не вписывающихся. Остальных потихоньку приходилось подтягивать.

Первыми подключились слободские полки, в сущности, те же казаки. Глядя на них, ободрились драгуны. Особенно русские, где в рядах простыми солдатами служили многие дворяне. Но и лифляндцы не отставали. Им в чем-то даже было легче на своей земле.

И, наконец, пехота. Оба полка Клюгенау успел натаскать еще в Пскове. Похуже было с прибывшими. Но потихоньку дело пошло и у них. Зимой хороший лыжник бывает маневреннее кавалериста. Тем более в лесах, где и происходили все схватки.

Тон задавали егеря и казаки. Они так хвастались своими победами, куражились удалью, что остальные готовы были вылезти из кожи, но тоже хоть раз на бивуаке иметь право рассказать о лихом деле.

Разведчики постоянно издали следили за лагерем осаждавших и при выдвижении какого-нибудь отряда как могли быстро докладывали, сколько и куда пошло голодных ртов.

Дальше искатели съестного подвергались нападению в какой-нибудь чащобе. Герои шли на тот свет, остальные – в плен.