Алексей Волков - Штык и вера

– Хотите хоть этим продемонстрировать превосходство? – недоброжелательно поинтересовалась девушка.

– Что вы, Ольга Васильевна. Просто мой правый глаз видит значительно хуже левого, – пожал плечами Раден.

Ольга машинально посмотрела на шрам, рассекавший лоб барона до правого глаза, и потупилась в невольном смущении.

– Простите. Я не подумала…

– Полноте. Другие теряли головы, и ничего, живут, – словно намекая на что-то, поведал ротмистр.

Изотов с иронией посмотрел на своих спутников и потянул с плеча пулемет:

– Насколько я понимаю, господа, теперь моя очередь. Дал очередь в очередь.

И оглушительно рассмеялся над собственным каламбуром.

– Ладно. Хватит расходовать патроны, – махнул рукой Сухтелен. – С такими забавами к Смоленску нам останется только шашками махать.

– Как скажете. – Изотов вернул «льюис» на плечо.

– Что до вас, уважаемая Ольга Васильевна, то полностью готов признать ваше умение владеть пистолетом. Честно говоря, не ожидал от хрупкой барышни и был удивлен, – галантно произнес Сухтелен и добавил: – А все же хочется надеяться, что ваш талант пропадет втуне. Не потому, что я радею за исключительные права мужчин. Да и не права это, а обязанности. Однако чем реже мы на собственной земле будем прибегать к оружию, тем лучше.

После краткой речи подполковника воцарилось затишье. Только Ясманис деловито лил воду из ведра в радиатор, и это был едва ли не единственный звук, нарушавший окрестную тишину.

– Слышите? – вдруг насторожился Раден.

Остальные напряглись. Где-то стрекотал кузнечик, из ближайшего перелеска доносилось пение птицы, но это лишь подчеркивало царившую вокруг безмятежность.

– Стреляли, – пояснил ротмистр.

– Вы уверены? – на всякий случай спросил Сухтелен.

– Да. Из винтовки. Только где-то далеко в той стороне, – Раден махнул рукой куда-то вправо.

Лицо Ольги приняло воинственно-встревоженный вид. Остальные ограничились кивками без тени эмоций.

Мало ли кто, где и почему сейчас стреляет? Тем более далеко и в стороне от движения. На фронте тоже где-то постоянно постреливали. А разве весь мир не стал теперь тем же фронтом, только без четко проведенной линии и конкретных врагов?

– С вашего позволения, мадемуазель, перекур, – сделал свой вывод Сухтелен. – Не знаю, кому как, господа, мне гораздо приятнее ехать верхом, чем на последних достижениях человечества да по нашим российским дорогам.

Ольга милостиво кивнула. О том, что данный жест противоречит ее же собственным словам о равноправии, девушка не подумала. Или привыкла к просьбам мужчин в подобных случаях, как к самому собой разумеющемуся, словно была старшей по званию.

Дав разрешение, Ольга покинула мужчин, направилась к росшим в стороне кустам. Офицеры деликатно отвернулись, а затем и вообще сели на траву рядом с дорогой.

– Угощайтесь, господа! – Сухтелен протянул раскрытый портсигар с папиросами.

– Интересно, далеко еще до Смоленска? – выдохнув дым, спросил Раден. – В том смысле, что раз там относительно нормальная жизнь, то должны рестораны работать. Правда, вид у меня явно не уставной, но так свобода…

Последнее он произнес с некоторой усмешкой. Мол, даже в самом неприятном при большом желании можно найти хоть одну положительную сторону.

Вид же действительно к уставному никакого отношения не имел. Гусарские чикчиры, солдатская гимнастерка с нацепленными на нее золотыми погонами, Владимир с мечами на груди, офицерская портупея, фуражка тоже офицерская, но поношенная, помятая…

– Вы продали свое курляндское поместье, милейший барон? – с добродушной улыбкой осведомился Сухтелен. – Рестораны требуют денег, чтоб их черти побрали. А уж по нынешним временам…

– Вот, уже и помечтать нельзя, – притворно вздохнул Раден. На замечание о деньгах он не обиделся. – Может, мне главное не сам процесс, а его предвкушение. Официанты, я в парадной форме, рядом очаровательная девушка… Нет, говорите что угодно, господа, но что-то в этом есть.

– И чего-то нет, – уже без улыбки отозвался подполковник. – Парадной формы, к примеру. А девушка, хоть без сомнения и очаровательна, но, похоже, вместо хорошего обеда с большей радостью постреляла бы из своего маузера. А вот и она, господа. Попрошу потише.

Офицеры дружно поднялись.

– Мечты прекрасны, господа, но нас ждет, увы, дорожная проза, – закрыл тему Сухтелен. – Ивар, долго еще?

– Можно ехать, господин подполковник, – отозвался Ясманис, первым усаживаясь на свое место.

– Прошу, господа, – кивнул подполковник.

Паккард тронулся с места и с натугой стал забираться на очередной холм.

– Сейчас будет развилка, – стараясь перекрыть шум мотора, прокричала Ольга. – И нам тогда направо. Оттуда до Красного версты три.

И в подтверждение ее слов за ближайшим изгибом проселка показался перекресток.

Другая дорога оказалась более похожей на дорогу. Не кое-как проделанный путь между соседними деревнями, а нечто накатанное, основательное, если не по европейским масштабам, то по русским.

Ясманис вывернул на большак и сразу прибавил скорость. Как говаривал классик, и какой же русский не любит быстрой езды! Даже если он не русский, а лишь родившийся в России.

Впрочем, и Сухтелен, и Раден относили себя именно к русским и были готовы вызвать на дуэль любого, кто попытался бы оспорить данное мнение. К кому относил себя Ясманис, сказать было труднее.

Скоро впереди открылся город. Вернее, городок. Весь утопающий в садах, вольготно раскинувшийся среди холмов и полей, отчего казался больше. Красный практически ничем не отличался от многочисленных провинциальных уездных центров России. Разве что своей известностью в Наполеоновских войнах. Да когда это было?

Автомобиль достиг окраин, и офицеры стали заинтересованно смотреть по сторонам.

По первому впечатлению бурные события практически не затронули жизни этого российского захолустья. Грязновато, конечно, и пыльно, ну, так не столица, чего тут можно ждать? Польские местечки, в которых Сухтелену и Радену довелось квартировать до войны, выглядели намного хуже, несмотря на весь традиционный гонор своих жителей.

Высокие глухие заборы не позволяли увидеть происходившее во дворах. Да и что там могло происходить! Согласно сезону, будничное ковыряние в огородах. Что бы ни случалось в большом мире, но кушать все равно надо, следовательно, что-то выращивать, обеспечивать себе запас на какое-то время.

А вот на улицах народу было мало. Кто-то куда-то шел, в нескольких местах небольшие группки соседей и соседок судачили о чем-то своем. Обычная жизнь обычного городка.

Люди провожали взглядами невесть откуда взявшийся и непонятно куда ехавший автомобиль с сидящими в нем военными. Кто-то что-то пытался при этом решить для себя, другие бездумно смотрели вслед. Проезд паккарда можно было вполне считать событием и как о таковом поведать знакомым. Нормальная провинциальная реакция на то, что выводит за грань размеренной, не блещущей разнообразием жизни. Этакое полусонное царство, удаленное от всех центров с их кипением страстей…