Евгений Таганов - Рыбья кровь

Дарник не добавил: «Иначе вся моя силища навсегда истребит ваше городище», однако Голован его понял.

Когда три отдыхающие крепостные смены в полном вооружении собрались, Рыбья Кровь велел всем переправляться на левый берег. Сильное это получилось зрелище – быстро входящие и выходящие из воды всадники в сверкающих шлемах и одинаковых плащах и громыхающие по доскам наплавного моста пешцы со щитами, пиками и сулицами. Левобережный стан мигом пришел в испуганное движение, многие даже хватались за оружие и надевали доспехи, не зная, что2 у столь рьяно переправившихся дарникцев на уме.

Маланкин сын вместе со своими дружинниками и развернутым княжеским знаменем перешел по мосту через Липу последним. По сигналу трубы крепостные полусотни и конница построились четырьмя равными прямоугольниками. Напротив них тесной толпой собралась вся левобережная вольница.

– Кто хочет в походе быть моим союзником, пусть останется на месте, кто собирается войти в мое войско, пусть отойдет в сторону, – дождавшись тишины, произнес князь.

– А твои союзники для тебя кто?.. А какая нам будет добыча?.. А кормить нас ты тоже будешь?.. – сразу же раздались дерзкие голоса.

– Своих вожаков давайте, с ними буду договариваться, – отвечал им Дарник.

Толпа ополченцев разделилась на две части. Меньшая осталась на месте, бо2льшая отошла в сторону, указанную князем. Рыбья Кровь сделал знак, и липовцы вместе с ополченцами, обогнув Островец, двинулись вверх по течению Липы, чтобы разбить там отдельный стан.

К Дарнику подошел один из вожаков «союзников», бродник по имени Сечень.

– У меня сотня гридей, – сказал он. – Мы готовы во всем слушаться тебя, князь, и служить там, где скажешь, только позволь нам быть, пока не освоимся, вместе.

Открытое умное лицо бродника внушало доверие, и то, что он догадался побыстрей отделиться от «союзников», говорило о его прозорливости.

– Покажи мне своих, – потребовал Дарник.

Сечень махнул рукой, и из толпы «союзников» дружно выступила сотня, опоясанная мечами и клевцами бродников.

– У нас с собой тридцать коней, – поторопился добавить Сечень, дабы князь не принял их за лошадиных нахлебников.

– Хорошо, – разрешил Дарник, и бродники кинулись собирать свое имущество, чтобы следовать за липовцами.

Оставив вожаков и десятских заниматься пополнением, Рыбья Кровь вернулся в войсковое дворище рядиться с вожаками «союзников». Те явились на правый берег с некоторой опаской, в доспехах, многие с телохранителями под видом выбранных ватагами ходоков. Дарник и бровью не повел, радушно пригласив всех в советную горницу, где за княжеским столом могло усесться от силы человек пятнадцать, и словно не замечал, как за ним пытаются разместиться больше тридцати приглашенных. Часть «ходоков» сами вожаки выставили за дверь.

Переговоры прошли достаточно напряженно. Согласившись при условии, что бывалые гриди должны получать добычи втрое против новичков-ополченцев, князь наотрез отказался признавать пленников и пленниц за теми, кто их захватил. Сказал:

– Так все войско во время сражения разбежится хватать себе, что получше, вместо того чтобы добить врага до конца. Пленницами я привык награждать всех сам по их храбрости и на следующий день. Этот порядок никто нарушать не будет.

Далее заговорили о тех местах, где должны располагаться те или иные ватаги в стане и во время движения походной колонны. Чтобы унять препирательства, пришлось даже прибегнуть к жребию. Долгие споры, казалось, подходили к концу, когда князь снова веско произнес:

– А теперь о главном. Как быть, если одни отряды будут сражаться больше других и понесут бо2льшие потери? Как мне наказывать тех, кто без приказа начнет битву и первым отступит? Как поступить, если понадобится строить сторожевые вежи и оставлять в них до зимы крепкие ватаги?

Вожаки молчали, не имея уже сил на дальнейшие споры.

– Подумайте об этом и завтра к полудню скажете мне свое слово, – рассудил Дарник и отпустил вожаков восвояси.

Их место заняли тиуны-сотские, желая знать, что будет с пришлыми гридями дальше. Но князя больше интересовало, все ли готово к походу и сколько ладей пришло в Малый Булгар.

– На тысячу бойников всего в достатке, – ответил Быстрян. – На две тысячи всего будет не хватать. В Булгар пришло шесть ладей из Перегуда, две из Толоки и четыре готовы отправиться из Липова. Но на них можно посадить не больше четырех сотен бойников. Ты опять не говоришь, куда мы идем. Гриди волнуются. Да и нам, твоим сотским, обидно.

– Разве, идя на охоту, ты знаешь, кого добудешь? – усмехнулся Дарник.

– Военный поход не охота, – резонно заметил Быстрян. – А мы не твои загонщики. Когда знаешь, куда идешь, по-иному и готовиться будешь.

По чуть заметно пронесшемуся вздоху понятно было, что остальные воеводы разделяют его мнение.

– Если завтра арсы не пришлют свою сотню – пойдем на Арс, если пришлые гриди завтра подчинятся – пойдем снова на Казгар, если не подчинятся – поплывем на юг.

Сотские молчали, слова князя их окончательно запутали.

– Сотню бродников уведешь завтра с утра с двумя колесницами за Бугор, – сказал Дарник Лисичу. – Покажешь им, как наступать и отступать с колесницами.

– Десять колесниц переправить в Островец. – Этот приказ предназначался Меченому. – С двойным запасом орехов и яблок.

– Их шестьсот мечей, а у нас надежных воинов втрое меньше, – вставил Быстрян. – Может, лучше просто прогнать?

Все понимали, что речь идет о «союзниках».

Князь не ответил, велел всем разойтись и остаться одному Бортю. С ним он обсудил, как поступить с вожаками пришлых гридей.

Ночь прошла спокойно, объятия Черны были умиротворяюще сладки, и Дарник на время выбросил из головы все неприятные мысли. Наутро успел даже принять Фемела и осмотреть вместе с ним начатые каменные постройки. Заметив невнимательность князя, ромей спросил:

– Неужели хочешь устроить резню всех этих наемников?

– Почему ты так решил? – невольно насторожился Рыбья Кровь.

– У тебя на лице это написано.

– Мое лицо не для твоего чтения, – резко ответил князь. – Второй раз попытаешься его читать – будешь немедленно повешен.

– Да я разве против? Я же не в осуждение. Я просто так сказал, – лепетал не на шутку перепуганный главный дворский.

Когда дозорные сообщили о приближении сотни арсов во главе с Голованом, Рыбья Кровь приказал им переправиться через Липу на верхнем броде и присоединиться к стану ополченцев. Чуть позже из толокских селищ прибыло еще с полсотни гридей. Теперь «надежных» собралось до четырех сотен. И хоть «союзников» по-прежнему оставалось в полтора раза больше, это уже не беспокоило Дарника, смущала лишь сама необходимость проливать кровь и бессмысленно терять своих воинов.