Алексей Селецкий - Когда наступит ночь

Впоследствии очень многие зададут себе вопрос: «Кому это было выгодно?», и каждый ответит по-своему. Каждый будет в чем-то прав. Правду не захочет узнать никто. Или не сможет. Вполне возможно, не было ни правды, ни выгоды. Просто два народа решили, что тысячи лет рядом – это слишком мало, чтобы породниться. И слишком много, чтобы дальше жить вместе. Академики будут искать связь между «сепаратистскими выступлениями», «массовыми беспорядками» – и несколькими землетрясениями, вспышками на солнце, изменениями магнитного поля планеты и уровня океана…

– Не спи, свалишься! – Юрий Натанович ловко спрыгнул с лошади. Александр слез гораздо медленнее. Интересно, через сколько лет он будет скакать, а не просто держаться в седле? Прямо не верится, что этот егерь еще не так давно сидел в кабине боевого вертолета… в цирке бы ему выступать. С джигитовкой. – Первым заряди сигнальный, красный.

Александр тихо щелкнул затвором «самозарядки», вставил в магазин патрон из задней части патронташа, снова плавно отвел и подал вперед рукоятку. Двенадцатый калибр – если что, можно и сигнальный… одного удара хватит. И пламя такое, что сталь не выдерживает. Вот тебе и спокойная мирная жизнь. Вот тебе и уединение на природе. Впрочем, никто тебя после сокращения в егеря не гнал, сам подался. Берегите природу, мать вашу! Ну, пошли, будем беречь.

– Санек, ты раньше времени не суйся. Будешь меня прикрывать. Постарайся идти потише, вроде должен уметь. Зайди чуть сбоку и смотри внимательно. Говорить я сам буду, твое дело – чтобы нас не подстрелили. Если кто рыпнется – первый предупредительный. Перед носом, но чтобы не обжечь. А в общем… по обстановке. Понял?

– Так точно.

– Тогда вперед.

Лес уже начал сбрасывать листья, травы увяли и подсохли. Пробираться «потише» было нелегко. Умению бывшего вертолетчика оставалось только позавидовать. Справа от Александра лишь изредка шуршала по одежде ветка или чуть слышно вздыхал придавленный ногой лист. Временами фигура напарника вообще словно размывалась среди кустов. Бывший разведчик чувствовал себя кабаном, ломящимся напролом через сухой камыш – столько шума он создавал. Ну ладно, на Юге хождению по лесам он не слишком учился, но ведь тренировки у Древних тоже что-то дали?! Или все дело в том, что сейчас Александр не мог себя почувствовать частью леса?

Впрочем, для определения цели этого перехода особых способностей не требовалось. В притихшем после выстрелов лесу буйная компания слышна метров за триста, а то и больше. Чему они так радуются, интересно?

Натаныч махнул рукой: «Обходи!» Не так уж это сложно, под такой-то галдеж. Вон они, между деревьев уже видно. Гарью пахнет – костер жгут? Сейчас малинник обойдем и увидим.

Увидеть пришлось чуть раньше. За кустами малины кто-то напряженно и обстоятельно сидел. Отошел, значит, подальше от товарищей. Ну и что делать будем? Для начала поближе подойдем.

Сидевший закопошился, приподнялся, повертел головой. Пейзажем любуешься? Ну, это ты зря, парень. Теперь придется действовать быстрее, ты уж извини. А то ты еще на помощь кого-то звать вздумаешь – то ли друзей, то ли маму.

Однако звать он никого не стал. Взглянул на мчащуюся длинными прыжками фигуру в камуфляже и с ружьем наперевес – и вскинул руки с короткой палкой.

Александр неожиданно поскользнулся на влажном листе и полетел головой вперед в малину. Извернулся в воздухе, вломился в кусты не лицом, а плечом и шеей – тоже приятного мало, а треск – как от медведя. Хорошо хоть ружье из рук не выпустил. С чего бы это рифленая подошва так скользила?!

Но каков герой оказался – все-таки своих не позвал. Приблизилось лицо – бледное какое-то. Пацан еще, усики еле-еле пробились. Ухмыляется, палочку свою крутит. Говорит что-то. Чего?!

– Бросай ружье, говорю!

Ну что же, пожалуйста. Медленно положим на землю, медленно поднимемся. Молодой ты парень, почему-то очень уверенный в себе. И глупый. Ну вот зачем ты попробовал своей палкой по шее сзади ударить? Сзади бить нехорошо. Особенно когда человек к этому готов.

Александр упал на бок, достал ногой бедро паренька. Хотел в живот, да тот успел увернуться – ловок, ничего не скажешь. Ловкий, но легкий – от удара отлетел и шлепнулся. Попытался встать. Не получилось. Очень трудно вставать, когда на тебя падает пятипудовая туша. И не просто падает, а профессиональным движением затыкает распахнувшийся все-таки для крика рот. Одновременно палка выкручивается из рук – черт, гвозди на ней, что ли?! – и летит в многострадальные кусты.

– Эй, Юрик, ты где там? Пронесло?! – хохот приближается. Значит, тебя Юрой звать? Извини, Юра, некогда кляп делать. Друзья твои о тебе сильно беспокоятся. Полежи полчаса, отдохни… Рука уже опустилась на шею паренька, когда в голове мелькнуло: «Натаныч шкуру спустит – это же не поиск, а задержание!» Ну ничего, всю не спустит, что-то оставит. Положено, чтобы стажер был со шкурой.

На руке, как ни странно, не оказалось даже царапин. Саднило и чесалось так, словно схватил ежа, но ничего не видно. Позже разберемся. Идет кто-то.

– Всем стоять!!! Охотинспекция! – а вот и сам Натаныч. За деревьями хлопнуло и зашипело, по листве мелькнул красный отблеск. Александр подхватил ружье и выскочил из-за малинника.

Стоять никто явно не собирался. Двое прямо перед Александром разворачивались в ту сторону, откуда донесся голос, один из них поднимал ружье. На поляне за ними были еще люди, и кто-то тянулся к стоящему возле дерева оружию. Очень плохо.

– Стоя-а-ать, сказал! Перетак вас и разэдак! – в дерево над «стволами» с громом ударили алые нити. Взметнулись щепки. Тянувшийся отдернулся. Тот, кто стоял с ружьем, повернул дуло чуть в сторону. Опытный, сука?!

– Бросай оружие! – гром двенадцатого калибра, шипение врезавшейся в дерево красной искристой звезды. – Не поворачиваться! Бросай! Быстро!

Нет, не бросил. Метнулся в сторону, упал, перекатился. Зря. Александр проследил движение стволом и нажал спуск. Картечь взметнула листья возле руки. Рукав кожаной куртки вспороло, потекли темные струйки.

– Ах ты!.. – сквозь зубы. А по зубам? Нет, не стоит. Хотя очень хочется. Просто ногой отбросим от тебя ружье – ой, по руке попал? Извини. Зато ты больше не ругаешься, и вообще занят своими делами – скорчился, одну руку другой баюкаешь. Ну и молодец. И так тебе повезло – только слегка задело. Могло бы и вовсе оторвать. Голову. А второму мы стволом помашем. На прощание и чтобы не заблудился. Иди-ка на полянку, друзья ждут.

Друзья послушно отошли от оружия, встали с поднятыми руками. Щенки зеленые, сопляки – самому старшему, подвывавшему над простреленной рукой, было вряд ли больше двадцати пяти. Скорее даже двадцать. Самому младшему – точнее, самой младшей – лет шестнадцать. Раз, два… И еще прибавим бедного Юрика, лежащего за малиной рядом с кучкой собственного дерьма. Итого шестеро. И джип – не из особо крутых, но «Сузуки», не «УАЗ» и не «Нива». Плюс мотоцикл – поскромнее, обычная, не слишком новая «Ява».