Андрей Ерпылев - Мавзолей для братка

– Мы уже на небесах?

«Лучше бы тебя, паразит, родители той девчонки утопили! – со стоном оторвал от груди кошачьи лапы с окровавленными когтями Жора. – Тогда не пришлось бы тебя сейчас убивать!.. Как клещ впился, животное!..»

– С прибытием! – раздалось над самым ухом, и путешественник попытался криво улыбнуться.

Но полуулыбка так и застыла на его губах, не сумев до конца сформироваться.

Потому что встречали его с Котом совсем не те, кого он ожидал здесь увидеть…

– Хорош глазами лупать, чмо!

В первый момент Георгию показалось, что у него снова дежа вю: угрюмые лица, без признака интеллекта, низкие лбы, стриженные ежиком волосы. Лишь белые рубашки с галстуками да дорогие костюмы, распираемые мощными бицепсами, отличали пришельцев от давешних дровосеков или бандитов Леплайсанова братца Франсуа. И на дорофеевскую охрану они походили мало…

Крепкие руки схватили Арталетова за плечи и поставили на ноги. Кот при этом шлепнулся на пол.

– Чего котяру куклой вырядил?

Пройдоха Кот стрельнул глазами по сторонам, старательно мяукнул, на ходу освобождаясь от кафтана и штанов, порскнул куда-то и затаился. Что-что, а разумность ему сейчас демонстрировать было совсем не с руки.

– Прекрати, Сильвер…

Из-за мощных спин выступил человек, по сравнению с громилами выглядящий весьма и весьма изящно. Но судя по тому, что подчинение было беспрекословным, улыбчивый брюнет лет тридцати пяти обладал здесь реальной властью.

– Господин Арталетов, если не ошибаюсь? Георгий Владимирович?

– Он самый… – Запираться не имело смысла: в руках «предводитель команчей» вертел знакомую темно-красную книжечку с гербовым орлом на обложке. – А с кем, если позволите, имею честь…

– Ну-у… Скажем так: со старым знакомым вашего приятеля Сергея Витальевича Дорофеева. Зовите меня просто: Геннадий Игоревич.

«На представителей органов не катят… – напряженно размышлял Жора. – Похоже, что причина внезапного Серегиного отъезда проясняется…»

– Вы уж извините, Георгий Владимирович, – продолжал разливаться соловьем незваный гость, – что держу вас здесь, не даю привести себя в порядок с дороги… Прошу.

Арталетова под конвоем провели в зал, использовавшийся спасательной экспедицией в качестве штаба. Да она, собственно, в полном составе и сидела, понурившись, за столом. Жанна, Дмитрий Михайлович и принарядившийся Нестах как никогда похожий на подростка в футболке с надписью «Greenpeace» поперек груди и узких джинсах. Только не слышно было обычной перепалки, взаимных подколок и шуточек. Четвертым за «штабным» столом, низко опустив коротко стриженную седую голову, восседал Нефедыч. Пятое место пустовало.

Жора, не чинясь, как был в облачении шевалье д’Арталетта, уселся рядом с товарищами и положил перед собой руки. От шпаги, кинжала и пистолета, а заодно – и кошелька с Мишленовым сокровищем, его избавили еще в «машинной».

– Ну, если вы не желаете воспользоваться моим приглашением… – протянул Геннадий Игоревич, прохаживаясь за спинами сидящих. – Перейдем сразу к делу.

Он принял из рук одного охранника увесистый, тяжело позвякивающий Арталетовский кошелек и несколько раз подбросил его на ладони. Хмыкнув, дернул шнурок, стягивающий горловину, и небрежно высыпал из кожаного, вышитого бисером мешочка (Жора не удержался и прикупил занятную вещицу во время своих рысканий по Парижу) на полированную столешницу горку золота, совсем чуть-чуть разбавленного серебром и медью. Несколько монеток покатилось в стороны, а одна даже упала на паркет. Нестах проводил ее тоскливым взглядом и снова уставился в стол. Похоже, что он корил себя на чем свет стоит за то, что опрометчиво покинул родную Та-Кемет.

– Я так и думал. – Главарь налетчиков покрутил в пальцах одну из золотых монет – кажется, испанский квадрупль – и снова бросил ее к остальным. – Опять то же самое. Только, пожалуйста, не говорите мне, Георгий Владимирович, что нашли старинный клад.

Георгий пожал плечами: не догадываясь об этом, криминальный авторитет попал в точку. Но не спорить же с ним?

– Тем более что мне уже все известно.

Жора взглянул на смущенного Горенштейна, старающегося не смотреть в глаза остальным.

– И что вы хотите? – кашлянув в кулак, спросил он.

– Да сущую безделицу! Нам тоже было бы интересно совершать иногда вояжи в прошлое… На регулярных началах.

– А я чем могу в этом помочь?

– Ну как же! Ведь после безвременно покинувшего нас господина Дорофеева именно вы тут всем заправляете!

Теперь Арталетов взглянул на Нефедыча, но тот тоже не поднял на него глаз.

«Значит, без меня – меня женили? Спасибо, товарищи дорогие…»

– Ты пистолет-то убери…

Жора и один из боевиков Геннадия Игоревича, откликавшийся на Сильвера, подошли к опушке леса. Сразу за последними деревьями начинался роскошный луг, усыпанный мириадами цветов, воздух был напоен ароматами лета, над головой сияло яркое солнце. Собственно, уже можно было возвращаться назад, поскольку путешествие из зимней Москвы в жаркое лето само по себе являлось доказательством перемещения во времени. Но криминальный авторитет требовал материальных доказательств.

По его прихоти Арталетову пришлось сопровождать Сильвера в Россию середины девятнадцатого века, поскольку Геннадий Игоревич хотел проверить – действительно ли возможно путешествие куда угодно. Окрестности Смоленска 7 июля 1846 года были выбраны совершенно случайно.

Жора попытался было возразить, указав на приблизительность «попаданий» в последние разы, но Горенштейн только пожал плечами. По его словам, в пределах двухсот лет можно было гарантировать точность до часа, но по мере углубления в прошлое оная резко падала, по недоступным пониманию причинам.

– Надеюсь, Георгий Владимирович, – напутствовал путешественников во времени авторитет, – вы сделаете все, чтобы вернуться вдвоем. Ведь ваши друзья, особенно девушка, полностью в нашем распоряжении. Так что глупости тут неуместны…

И вот теперь приходилось вести за собой по высокой траве уголовника, который ежеминутно тыкал стволом в спину.

Реквизит был подобран весьма небрежно, поскольку тратить время на тщательную экипировку для такой коротенькой вылазки «руководство» посчитало нецелесообразным. Сильвер, например, щеголял в своих же белой рубахе, жилете от костюма-тройки и брюках со «стрелками», заправленных в сияющие драгунские сапоги времен войны 1812 года, правда со снятыми шпорами. Неуместную в те времена стрижку (такие носили лишь солдаты-новобранцы да каторжане) прикрывал рыжий паричок и норковый треух Дорофеева, позаимствованный из хозяйского гардероба.