Андрей Горюнов - Варяжский десант

– Что ты к ней пристаешь, мам? Еще и обвенчаться не успели, а она уже рыдает… – Он обнял жену: – Светунчик, Светочка, ну прекрати… Иди отсюда, мама…

– Как ты говоришь с матерью? – возмутилась вполголоса Софья Соломоновна. – Чтобы я тут такого больше не слышала!

– Хорошо, мама, – сбавил тон Петр. – Оставь нас одних, я прошу!

– Вот так бы и надо начать! Если хочешь чего-то добиться, научись говорить так, чтоб все видели в тебе человека! – отпечатала свекровь, не сдвинувшись ни на миллиметр.

– Хорошо, тогда мы уйдем.

Отведя Свету в сторону, Петр нежно обнял ее за плечо. Почувствовав мужскую поддержку, участие, Света пустила слезу.

– Ах, Петя, Петя…

– Я видел все, Светунчик. Видел, как они тебя к мачте привязывали, видел, как потом отпустили, перерезав веревки… Не плачь… Они надругались над тобой?

Света, прекратив плакать, подняла на мужа широко открытые, полные слез глаза:

– Ты же все видел, Петя…

– Я середины не видел, – признался Петр. – Не мог смотреть, я разливал. Меня мужики отозвали с пальмы, чтоб я последнюю бутылку точно на всех разлил. У меня же глаз – ватерпас.

– Боже мой! – Света закрыла лицо руками. – Боже мой!

– Что «боже мой»?! Скажи! Клянусь, я ничего не сделаю. Надругались?

Света застонала и, отвернувшись от мужа, протянула руку к стоящим поодаль остальным, окружившим свидетельницу Веру.

– Светка! – вдруг крикнула Вера, вырываясь из толпы и устремляясь к Вере с Петей. – Скажи ты им, что нас не насиловали! Скажи им, гадам!

– Почему, Вера, вы ставите так вопрос? – возмутилась Софья Соломоновна, идя вслед за Верой. – Я никого не хотела обидеть. У меня близорукость, и я ничего не вижу! Поэтому и спросила. За спрос денег не берут!

– По коням! – скомандовал Аверьянов, закончив запихивать в хронотоп сильно поплывших мужиков, квасивших в тропиках сутки без дельной закуски. – Я ждать не буду: кто не успел, тот опоздал!

– Странный какой у вас БМВ… – сказала Софья Соломоновна, усаживаясь поудобнее.

– С чего вы взяли, что это БМВ? – удивился Николай.

– Ну, только не держите меня за дуру, не люблю! Вы же бандит? Значит, это БМВ!

Не желая вступать в пререкания и что-либо объяснять, Николай повернулся к мужикам:

– Двигаем прямо к церкви. Кто помнит адрес, где у вас венчание заказано?

– На2 приглашение, – протянул ему кто-то карточку. – Там адрес есть и даже карта…

– Ну, то, что надо! – кивнул Аверьянов, кладя руки на штурвал.

– Я не знаю, что с ней. – Врач «скорой» распрямился над все еще не пришедшей в сознание Оленой. – Пульс нитевидный, едва прощупывается, давление… Не знаю. У нее раньше были такие обмороки, то есть как бы выпадания из жизни?

– Не знаю, – честно ответил Алексей. – Но вроде нет.

– Ага. – Врач скрутил муфту тонометра. – Опасности для жизни я не вижу, признаться. Но раз она из этого состояния не выходит, то на обследование можно было бы ее положить… Не для того, чтобы диагностировать и вылечить, вывести из этого состояния, вернуть к полноценной нормальной жизни… А так просто, из интереса…

– И это говорит врач, – хмыкнула Катя. – Не для того, чтобы вылечить, а просто потому что интересно…

– А что вас раздражает, девушка? Лечить сейчас не лечит никто. Так, облегчают участь, и только. При этом многим, так сказать, «врачам» достигаемый результат не интересен… Христос воскрес?.. Воистину воскрес!.. Умер Максим?.. Ну и хрен с ним! Так что, если хотите, сейчас подыщем вашей сестре какую-нибудь неврологию… Боюсь, правда, ее оттуда могут в психиатрию сдвинуть – ну, когда пролежни начнут образовываться…

– Нет-нет! – возразил Алексей. – Нам этого не надо.

– Вот в этом и распишитесь – в том, что вам этого не надо. От госпитализации отказываемся. Вот тут. Все. До свидания!

– Будьте здоровы!

– И вам не болеть.

– Что же мы все-таки делать с ней будем? – спросила Катя, провожая взглядом фургончик «скорой», отъезжающий раза в три-четыре быстрее, чем пять минут назад приехал. – Даже не знаю. Идеи-то есть?

– Есть. – Алексей достал сотку и набрал по памяти номер. – Звонок другу…

– Вы где сейчас? – спросил Коптин, сразу врубившись в ситуацию.

– В Москве. Стоим недалеко от общественного туалета в Верхнедоуменнобожском переулке…

– Через минуту буду.

Коптин прибыл к месту происшествия действительно через минуту: в длинном ряду припаркованных автомобилей появились зеленые лохмы устремленных вверх игл возврат-луковицы и тут же опали, растаяли, оставив вместо себя обыкновенную малолитражку невнятной марки – из тех, что на Западе клепают для студентов.

– Ну что? – сказал Коптин, выйдя из этого мини-хронотопа и поздоровавшись. – За что боролись, на то и напоролись? Вот, Алексей, добился ты своего, протащил девчонку сюда – получай результат, пожинай плоды.

– Я никаких правил не нарушал.

– Кроме самого основного: люди из прошлого в будущем не жильцы.

– А что с ней? – спросила Катя.

– Темпорально-моральная кома. Психика не вынесла информационного потока, неожиданных переживаний, неоднозначно интерпретируемых событий. Ты в этом мире – как рыба в воде, а для нее это неподъемная ноша…

– Но я-то сам был в будущем! И ничего со мной не стряслось!

– Ты там не жил, а учился. Учеба, сон, еда, учеба, сон, еда… На остальное времени тебе не давали. Поэтому ты уцелел.

– Я не поняла… – пожала плечами Катя. – Какая разница?

– Огромная. Маугли можно вытащить из джунглей к людям, научить его спички зажигать или там зажигалкой пользоваться – и назад в лес отправить. Он будет счастлив, он будет Данко или Прометей, пока лес не спалит… Вот это то, что было с Алексеем. А вот попробуй заставь Маугли жить здесь, работать, любить, отдыхать, платить по счетам… Месяц максимум, и с катушек долой. Это вот ее вариант. Теперь все понятно?

– Нет, не все! – возразила Катя. – Что же вы сразу Алексею не объяснили, к чему это приведет?

– Не объяснил, потому что тогда мы с ним лично знакомы не были, когда он эту кашу заварил. А второе: человеку просто не объяснишь такое, он не поверит. Как это так, в прошлое можно уйти – да хоть на десять тысяч лет назад – и навсегда там остаться, а в будущее – нет, на сто лет, всего-то, вперед – и уже нет! Это трудно понять. Пока сам не столкнешься, не веришь.

– И что теперь с ней делать – назад в тринадцатый век ее, в Берестиху?

– Ни в коем случае! Она теперь там тоже не приживется. Говоря фигурально, джунгли не примут Маугли назад после того, как он искренне попытался стать человеком. Это тоже не просто…

– Это-то как раз просто! – возразила Катя. – Джунгли не прощают предательства.

– Верно, – согласился Коптин. – Но не только это. Маугли тоже не сумеет простить джунглям отсутствия в них соток, пиццы и унитаза… Ее нужно закидывать куда-то еще глубже, в шестой-седьмой век… Там ей будет все понятно, и она превратится в носительницу высших знаний. Высших знаний тринадцатого века. А наше время у нее все в памяти сотрется.