Евгений Витковский - Павел II. Книга 1. Пронеси, господи!

Вторая дочь, алкоголичка, коллекционирует малахитовые шкатулки.

Третья дочь Дарья, алкоголичка, незамужняя до времени.

Четвертая дочь, алкоголичка.

Первый зять, мексиканец.

Второй зять, Ванька из Вязников, дрессировщик стерлядей.

Самый младший зять Али, негр, из какой страны — не помнит.

Леонид Иванович, милиционер из Нижнеблагодатского, человек пришлый, в лагере неожидаано — пахан барака.

Гэбэ (Главный Блудодей), пахан в другом бараке, людоед, умеет играть в бридж. бывший чемпион Эстонии по оному.

Алексей Трофимович Щаповатый, из Свердловска, в будущем Господин Московский.

Григорий Иванович Днепр (Дунч-Духонич), спецпредст из Костромы.

Имант Заславскис, чахоточный радист, в прошлом кандёр, сын латышских стрелков.

Партугалска (Гирин), осведомитель, латинист.

Милиционер от Канадского посольства — любитель журналов и звезд.

Милиционер от Канадского посольства — любитель хоккея и класть бабу на стол, он же Канада (сменщик предыдущего).

Половой демократ с одним глазом (из Красноселькупа), ну никак не пахан, он же Мулында.

Николай Платонович Фивейский, зам. Днепра.

Техничный Мужик, сын Сношаря, присутствует только в воспоминаниях Иманта, но списан с натуры.

Юрий Арсеньевич Щенков (Свиблов), граф, смотритель броненосцев, друг Э.Ф.Корягина, что важно для романа.

Истрат Натанович Мендоса, пресс-секретарь, почти что с натуры списан, но внесена одна поправка, о которой читатель может даже не гадать.

Трое Львовичей (Лев, Арий, Серафим, — последний тот, что набил морду кобре, пьющий за девять Чинов Ангельских, — а к ним еще и некомплектный Рувим Львович и овцебык с той же кличкой Серафим).

Белоспинный самец гориллы по кличке Роберт Фрост.

Кондор Гуля.

Бородавочник и прочие свиньи.

Иные обитатели зоопарка, стыдливо в романе не упомянутые, но без них роман никогда не был бы написан.

С/б (служебно-бродячий) Володя, старый кобель, но силу хранит немалую; сперва капитан, позже ара.

С/б Витя, его внук (то ли внучатый племянник), музыкально одаренный пес.

Русский спаниель Митька, любимый пес Павла Романова, съевший часть архива Ф.М.Романова; основную часть романа проводит в холодильнике, да и вообше заметной роли в книге не играет.

Четверо мексиканских бесшерстых собак при Атоне Джексоне: все годые, горячие и неполнозубые. Заметной роли в книге не играют.

Душенька, ирландская терьер, служебная сука, кормилица Абрикосова, некоторое время — подруга Володи.

Бабушка Серко.

Тимур Волчек, неженатый.

его двоюродные братья:

Артем Волков, женатый на лисобабе.

Тимофей Волков.

Анфиса Макаровна, его жена, бухгалтер.

Антип Волков.

Пелагея, его жена.

Антон Волков.

Варвара, его жена.

Кондрат Волков.

Акулина, его жена.

Еще четверо братьев-Волковых, непоименованных, их жены.

Глафира, Ефросинья, Клавдия, Аксинья.

Тюлька (Тюльпан), не волк вовсе, судомой.

Степанида Патрикеевна (Стеша), жена Артема Волчека, лиса.

Рыбуня (старший).

Михася (сын последнего, рыночный образец).

Пушиша (употребляем Тимоном Аракеляном как магнитофон).

Беатрисса (старшая).

Кунигунда.

Розалинда.

Лакс, попугай мисс Норман.

Олександр Олександрович Грибащук, первый секретарь Кировоградского обкома КПСС.

Еремей Металлов, член КПСС с 1885 года, чистый душой коммунист.

Хлыстовский, рецидивист с Шентарских островов.

Безмымянный прах из кремлевской стены.

Джузе Кремона — см. среди героев Института Форбса

Петр Подунин, умер только что, в романе отсутствует.

Виталий Мухоль (Мухль), писатель-озаренец, упомянут случайно.

Сидор Маркипанович (Исидор Дуппиус) Валовой, поэт-мутатор, метис по национальности.

Дириозавр — см. Рампаль Жан-Морис

Хур Сигурдссон, знаменитый путешественник.

Никита Глюк, колдун, владелец магазина «Кадуцейные товары».

Жюль Бертье, бывший посол Люксембурга в СССР.

Федор Фризин из Борисоглебска, попугайщик по линии жако.

Аделаида ван Патмос, сотрудница «Голоса Америки».

Альфред Хотинский, руководитель ансамбля коз-баянисток.

Освальд Вроблевский, профессор Гарварда, автор книг «Федор Кузьмич: конец тайны» и «Анастасия», еще двадцати романов сериала «Старшие Романовы», американский писатель.

Полковник Джанелидзе. В романе отсутствует.

Сакариас Альварадо, диктатор Страны Великого Адмирала, из чужой книги, в романе отсутствует.

Табата Да Муллонг, метательница молота из Нижней Зомбии.

Абдул Абдурахманов, советолог, в романе почти отсутствует.

Брат Грош, масон, секретарь предиктора Класа дю Тойта, в романе отсутствует.

Хулио Спирохет, престарелый диктатор Очень Длинной Страны.

Эрлик-Хан, алтайский дьявол.

Макс Аронович Шипс, дирижер оркестра им. Александрова.

Ицхок Бобринецкий, коммунист.

Орест Непотребный, скульптор по надгробиям.

Гавриил Назарович Бухтеев, полковник, начальник резервной авиабазы Троицкого испытательного аэродрома, масон.

Эдмунд Никодимович Арманов, глава русских фашистов, неудачник.

Исаак Матвеев, легендарный айсор-сыщик.

Фотий, митрополит Опоньский и Китежский.

Луиза Гаспарини, о которой лучше узнавать из романа, чем из аннотации.

Вильгельм Ерофеевич Сбитнев, обер-блазонер России.

Тадеуш Вардовский, миллиардер.

Мисс Норман, гадальщица в Англии.

Михаил Дерюжников, в прошлом завуч школы Павла, затем Тамбовский генерал-губернатор, позднее узник Эмалированная Маска, В романе отсутствует.

Досифей Ставраки, обер-прокурор.

Неизвестный молодой человек с топором (в Питере).

Милиционеры, ученые, медики, колдуны, артисты, посетители трактира «Гатчина», писатели, жители Аляски, рынды, скопцы-субботники, поручики, рыбоводы, жеребцы, скопцы, певцы, волки, лисы, дипломаты, креолы с Аляски, митрополиты, артисты, рыбы, куры, петухи, аисты и живые покойники.

…толковый и способный, со значком, возражая товарищам, которым казалось ни к чему знать такие грамматические тонкости, как сказуемое и подлежащее, сказал не без сердца: «Если мы свой родной язык не будем знать, то дойдем и до того, что потеряем и свою православную веру и крест снимем с шеи, какие же мы после этого коммунисты?»

АЛЕКСЕЙ РЕМИЗОВ.

ВЗВИХРЕННАЯ РУСЬ,1924

Отца похоронили в самом начале сентября. Умер он в больнице, говорили, что легко, во сне — сказалось больное сердце. Денег на похороны, особенно на поминки, ушло порядочно, но Павлу было не жалко, отца он любил; к тому же и Павел, и Софья унаследовали от него по солидному срочному вкладу, около восьми тысяч каждый. Скуповатый отец копил всю жизнь, и «все — вам — останется» в эти сентябрьские дни облеклось тощей плотью завещательной сберкнижки.