Олег Никитин - Корабельщик

– А как вы оказались в этой квартире? – спросил наконец Максим. Он только и ждал удобного момента, чтобы поднять эту тему.

– О! Наша жилище сломали. – Она внезапно перешла на селавикский. Наверное, не хотела, чтобы родина хоть одной частицей связывалась у нее в памяти с тем, что она собиралась рассказать. – Помните эта жуткая неделя в февраль? Окно выбил, дверь в дырку превратил… Какие-то нехороший человек узнал, что муж работал в Военное ведомство, вот и придумали нас убить. Но у Эли был большая пушка… нет, “магазин”, и револьвер. Мы стрелять пулей. Много погибло враги, но сломали мебель сильно тоже.

– И вы переехали сюда? – помолчав, продолжал расспросы гость. – Но почему именно сюда?

– О, я не знаю, правда. Просто Эли сказал, что нам следует поменять квартиру, все равно старую было очень трудно восстановить. К тому же она мне не очень нравилась, потому что окнами на север. А эта на восток, и по утрам в комнату светит Солнышко. Платон куда-то уехал, а книжки и другие вещи он оставил мужу. Не знаю, почему. Наверное, у него не было родственников. Это очень странный старик, совсем седой и дряхлый…

– Да, я помню, – пробормотал Максим. – Значит, вы не знаете, что с ним случилось?

Шушаника отрицательно помотала головой.

Так и закончился его визит в квартиру Платона, теперь уже бывшую, не дав ответа на главный вопрос: что это был за человек и как он ухитрился дожить до такого преклонного возраста.

Спустя два дня корабельщик пришел на работу в Военное ведомство и поднялся в тот же кабинет, какой в свое время посещал по вызову Магнова. Гвардеец в холле выдал ему ключ от помещения и даже отдал честь, хотя Максим и не имел на одежде зеленого бантика.

В кабинете было пусто и холодно, а в шкафу без стекла грудой лежали месячной давности дольменские газеты и малопонятные бумаги, похожие на черновики. Порывшись в ящиках стола, новый сотрудник отыскал коробку скрепок, пачку пожелтевших листов и баночку полузасохшего клея.

Сквозь запыленное окно виднелась часть внутреннего двора, в котором сержант муштровал два десятка гвардейцев. Максим несколько минут послушал приглушенные стеклом команды, затем взял “свежую” дольменскую прессу и приготовился читать ее. Но вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная женщина лет двадцати пяти, в мешковатом мундире и с потухшей папиросой в зубах. Ее лицо с грубыми чертами хмурилось.

– Почему не отметили прибытие? – сурово спросила она. – Впредь соблаговолите являться ко мне для получения задания, господин Рустиков. Вы теперь почти что военный человек, хоть и не имеете звания. По-вашему, распорядок для переводчиков не писан?

– Извините, – сказал Максим. – Я совсем не знаю ваших… наших порядков.

– Меня зовут капитан Олдама Фантинова, мой кабинет номер 43. Запомнили?

Максим с трудом удержался, чтобы не улыбнуться, но Фантинова что-то все равно почувствовала и еще больше нахмурилась.

– Конечно.

– Каждое утро будете получать у меня свежую газету и переводить статьи, которые я вам укажу. – Новый сотрудник серьезно кивнул. – Кстати, у нас принято вставать, когда начальник входит в кабинет.

Максим запоздало вскочил, а Олдама внезапно вытащила папиросу из зубов и хрипло рассмеялась. Наверное, ее позабавила неуклюжесть гражданского переводчика. Она уж совсем собралась уходить, так и не нагрузив сотрудника работой, как тот спросил:

– Скажите, пожалуйста, я могу встретиться с Элизбаром?

Фантинова застыла, выпучив на него глаза, и вновь рассмеялась.

– Господин товарищ министра Магнов слишком занят, чтобы тратить на вас время, – раздельно проговорила она, выделяя каждое слово. – Но если вы так хотите пропасть к нему на прием, вам следует записаться у его секретаря. Составить ходатайство с изложением своей просьбы и оставить у него, то есть у нее. Через неделю или две ваш вопрос рассмотрят, и если он достаточно серьезный, вы сможете встретиться с господином Магновым в течение месяца…

Она, очевидно, собиралась сказать что-то еще, как внезапно по коридору разнесся едва ли не грохот шагов – там молча двигалась целая группа очень уверенных и быстрых людей в кованых сапогах. Дверь кабинета вновь распахнулась, и внутрь всунулся массивный гвардеец с винтовкой наперевес. Окинув цепким взглядом Олдаму и Максима, он вошел, потом ввалилось еще трое солдат, а сразу вслед за ними появился и Магнов. На нем был строгий клетчатый китель серо-синей гаммы, серые отутюженные брюки и темно-синий галстук, слегка съехавший набок.

Челюсть у Фантиновой отвисла. Элизбар мельком усмехнулся и кивнул Максиму.

– Оставьте нас, госпожа… э… Вы тоже, ребята.

Гвардеец подскочил к Олдаме и под руки вывел ее из кабинета, причем она, похоже, так и не успела прийти в себя. Вскоре в помещении остались только Элизбар и Максим.

– Женщина-начальник – серьезное испытание для молодого чиновника, – сказал товарищ министра с улыбкой. Он сел на том же месте, где когда-то встречал будущего кораблестроителя, а ныне переводчика. Сотрудникам ведомства наверняка показалось бы загадочным, что тот на первый взгляд нимало не озадачен неожиданным визитом такого крупного чиновника. На самом же деле Максим больше недоумевал, почему Элизбар, такой предупредительный и заинтересованный совсем незначительное время тому назад, не оказался в этом кабинете с самого утра. Но теперь-то он, увидев вооруженный эскорт Магнова, догадался, что его надежды были безосновательны.

– Шушаника рассказала мне о твоем визите, – сказал Элизбар. Он был очень серьезен. – Не знал, что ты поддерживал отношения со стариком… – Максим хотел было уточнить, что отношений, собственно, никаких не было, однако товарищ министра остановил его единственным жестом руки. – Если ты хочешь спросить, что было у нас общего с Платоном, то я тебе пока все равно не отвечу. Он говорил тебе что-нибудь странное?

– Не помню, – проговорил молодой переводчик. – Он сам был странным. Книжку вот дал мне прочитать.

– Ну и как?

– В ней много интересного, – неуверенно сказал Максим, не зная, рассказывать ли о таинственном острове Вивария и похолодании.

– А ведь это ты остановил войну с Дольменом, – прервал его Магнов. Новый сотрудник выпучил в недоумении глаза. – Да, да, помнишь полет в биплане? Так вот, мне удалось добиться постройки еще одного такого же… Двигатель взяли наш, керосиновый, а конструкцию просто скопировали. Увеличили немного бомбовый отсек, да и сами бомбы улучшили. Земляк твой, инженер у Петра Поликарпова, новой химической начинкой занимался. Не помню, как называется, только мощнее, чем у нас раньше была. Ну да ладно, об этом в прессе прочитаешь, специально для тебя захватил. – Он извлек из кармана кителя свернутую газету и бросил ее на стол, затем посмотрел на часы и поднялся. – Если что-то важное будет, приходи без всякой записи, я секретаря уже предупредил. Но по личным вопросам лучше все-таки в воскресенье, к нам домой забегай. Ты Шушанике понравился…