Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

— Откуда ты это разузнала? — полюбопытствовал Гай. — И почему ты сказала, что об этой истории «постарались забыть»?

— Чтобы внучка ирландца не знала о жизни величайшего волшебника Эрина? — возмущенно подняла брови Изабель. — Да за кого меня тут принимают?

— За мистрисс Уэстмор, любительницу развенчивать легенды, — хмыкнул Мак-Лауд. — Гай, чего тут непонятного? Эти события забыли по одной простой причине: если они истинны, то после смерти Утера трон вместе с короной переходили не к его подростку-сыну, который вдобавок пребывал неизвестно где и которого за глаза именовали бастардом, а к племяннику. Мерлин-маг, король Британии — в Риме от подобной новости полезли бы на стену. У него хватило ума сообразить, чем грозит подобный титул и какие бедствия он повлечет за собой. Мерлин создал сказку, которой мы верим до сих пор, сказку о мече в камне и вернувшемся наследнике Утера, и отступил в тень, уступив место Артуру. Поступок не только благоразумного, но и мужественного человека. Хотя кто знает, как оно там происходило на самом деле?

Бульканье разливаемого по кружкам густого вина, запах только что разрезанного пирога с дольками абрикоса; жужжание поздних ос, солнце, яркой каплей зависшее над изломанной линией гор и медленно стекающее за горизонт; неспешный разговор, еле различимое шарканье передвигаемых по доске фигур.

— …За Баллатером над рекой Ди стоит гора Кован-на-Кеннент, или, по-вашему, Скала Судьбы. Мерлин предсказал, что тому, кто сумеет на нее взойти, суждено стать новым Артуром. Я однажды решил сходить, посмотреть, какая она.

— И как?

— Что — «как»? Действительно, отвесная скала, футов триста или четыреста, почти везде до самой вершины тянется голый камень, хотя подняться можно. Но я не стал. Постоял внизу, послушал ветер — он в тех местах будто оплакивает кого-то — и пошел себе обратно. Хоть мою прапрабабушку по матери звали Джейна Мак-Алпин, мне совершенно ни к чему лезть в короли. Что я там буду делать?

— Редкий случай, когда ты проявил здравомыслие. Я восхищен. Кстати, какая связь между твоей почтенной прародительницей и королевской властью?

— Да будет тебе известно, что Мак-Алпины были королями Шотландии до тех времен, пока не явились вы, сейты, и не…

— Опять все сначала. Мессиры, прекратите, в самом-то деле! Сколько можно? Вы так ни до какой Палестины не доберетесь — раньше друг друга изведете.

Предвечерняя сонная тишина, где-то на другой стороне реки хрипло вскрикивает устраивающаяся на ночевку птица. Из трактира доносятся голоса: идущие в Компостеллу паломники коротают вечер, тоже рассказывая истории — порожденные человеческим воображением и случившиеся в действительности. Ветер приносит куплет незнакомой песни, без начала и конца, компания на берегу прислушивается:

— Мессиры, а Круг Великанов вам случайно видеть не доводилось? — нарушил молчание Франческо, со дня рождения, видимо, страдавший непомерным любопытством. Иные собирают ценные книги, дорогое оружие и всякие диковины, наследник семейства Бернардоне складывал свою незримую сокровищницу из услышанных историй. — У нас про него столько всего нарассказывали… Правда, что обелиски для Круга по велению Мерлина перелетели через море?

— Думаю, неправда, — мотнул головой Дугал. — Камни перевозили из Ирландии, со священной горы Килларус, на обычных кораблях, а потом воловьими упряжками притащили на место, под Соулсбери, и расставили в прежнем порядке. Даже если так, все равно нужно быть очень умным человеком, чтобы сотворить подобную вещь. Валуны там побольше человеческого роста, а сколько они могут весить, я даже предположить боюсь. И все же они стоят, как будто стояли здесь от создания мира. Один круг, внутри него второй и алтарь…

— Залитый кровью невинных христианских младенцев, — вполголоса съязвила Изабель. — Мессир Гай, вы это собирались сказать? Хотите добрый совет на будущее? Не торопитесь верить всему услышанному. Создатели Круга были не столь плохи, как вам кажется, их вера в чем-то даже напоминала нашу… Давайте не будем устраивать ученого диспута, а лучше вспомним еще что-нибудь про времена Артура. Знаете, что мне всегда казалось самым печальным в этой истории? Если задуматься, это рассказ о двух друзьях — мудром, и потому одиноком правителе, воине, никак не могшем сделать выбор, что для него дороже, и несчастной женщине, оказавшейся между ними. Все прочее лишь песок, нанесенный рекой времени. Ваше здоровье, мессиры, — она с заметным усилием подняла кружку из обожженной темно-коричневой глины, с оттиснутым на боку гербом Муассака: пастуший рожок над волнами реки.

— Взаимно, прекрасная и мудрая леди, — отозвался Мак-Лауд. Кружки столкнулись с тихим цоканьем. — Кстати, кто-нибудь знает, что за шум прошлой осенью подняли монахи из Гластонбери? Они склоняли имя Артура на все лады и прислали в Лондон своего гонца с письмом, что во время перестройки монастыря нашли нечто такое… Мне съездить не довелось, а вот Ричард и Джон, помнится, наведались, утащив за собой почти всех придворных. Гай, что там отыскали? Гай, не спи, когда с тобой разговаривают! Френсис, сделай одолжение, толкни этого несостоявшегося крестоносца!

— Я не сплю, я думаю, — сэр Гисборн аккуратно передвинул желтоватую фигурку вздыбленного конька с одной клетки на другую. — Могилу там раскопали, прямо под трансептом.

— Чью, Артура? — оживился Дугал. — Тогда почему об этом не кричат на каждом перекрестке и в Гластонбери не сбежались паломники со всей Европы?

— Потому что тамошним святым отцам вовсе ни к чему орава посетителей, — буркнул Гай. — Монастырь хоть и древний, но крошечный, живет в нем от силы двадцать человек, и мысль стать новым Кентербери им не по душе. К тому же пока в точности неизвестно, чья это гробница. Там похоронены мужчина и женщина, а на крышке саркофага надпись «Артур и Джиневер» и еще какие-то слова, не латынью, а древним языком Британии, их пока не перевели. Любому ясно, что эти двое — люди не из простых, но кто знает — может, это какой-нибудь военачальник бриттов и его жена…

— Все равно, я бы съездил посмотреть. Я ведь никогда не бывал на вашем Острове, — задумчиво проговорил Франческо и не без сочувствия объявил: — Мессир Гай, вашей королеве гарде.

— Успеешь еще — вся жизнь впереди, — отозвался сэр Гисборн и растерянно уставился на доску: — Как гарде? Я опять проигрался?.. — он с досадой смешал фигуры на доске, в очередной раз признав, что Франческо играет лучше, и провозгласил: — Тогда выпьем за победителя!