Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

Праздники в Тулузе, как уже успел понять Гай, отличались заметным своеобразием: их начинали отмечать как можно раньше. Вот и сейчас снизу доносились оживленные перекликающиеся голоса, внезапно заглушенные разухабистой танцевальной мелодией. Пока Гай собирался, мелодия успела несколько раз смениться, хотя ее характер оставался прежним, а невнятный шум переместился из нижнего зала в обширный внутренний двор гостиницы, и к нему добавились частый топот и ритмичные хлопки в ладоши. Недовольство утренней выходкой спутников уже успело куда-то испариться, сменившись возбуждением и нетерпеливым ожиданием чего-то захватывающего и прекрасного, потому Гай решил пожертвовать завтраком и, прогрохотав по хлипкой лестнице, по здешним традициям лепившейся к галерее, соединявшей выходившие во двор комнаты постояльцев, очутился на краю яркого людского сборища.

Обитавшая в гостинице молодежь (как позабывшая о своих обязанностях прислуга, так и жильцы) решила, что лучший способ отметить начало праздничного дня — устроить танцы прямо во дворе. За музыкой далеко ходить не потребовалось: кроме Франческо, нашлось еще несколько умельцев дергать за струны, и по вытершимся каменным плитам понеслись два смеющихся кольца — из молодых людей и девушек. Почти сразу вокруг них образовалось третье, из зрителей постарше, азартно хлопавших и выкрикивающих что-то подбадривающее. Шумливые хороводы то разбивались на кружащиеся парочки, то вытягивались в бегущую цепочку, то создавали чинно выступающие шеренги. Гай запоздало сообразил, что девица, выступающая под руку с распоряжающимся сменой танцевальных фигур молодым человеком — не кто иная, как мистрисс Изабель. Она то ли успела вчера вечером навестить лавку готовой одежды, то ли захватила с собой и теперь извлекла из баула на свет новое платье, ярко-синее с розовой отделкой, соорудила замысловатую прическу и, похоже, веселилась от души, способности к чему сэр Гисборн за ней раньше не замечал. Ноттингамец еще успел подумать, что смотреть на принарядившуюся мистрисс Уэстмор довольно приятно, хотя благовоспитанной девице не пристало с самого раннего утра отплясывать в гостиничном дворе неизвестно с кем.

— Гай! — обрадованно заорали неподалеку. — Эй, Гисборн, вот ты где! Иди к нам!

Вопил, разумеется, Мак-Лауд, и Гай, раздвигая успевшую собраться изрядную толпу, направился к компаньону, стоявшему возле дверей конюшни. Впрочем, Дугала было трудновато не заметить в любом сборище — как из-за манеры одеваться, так и из-за врожденной способности привлекать всеобщее внимание. Однако сегодня шотландец наконец-то уделил внимание своей внешности, потрудившись не только вымыться и переодеться, но даже расчесать свою вечно спутанную шевелюру. Массивная серебряная фибула, которой Мак-Лауд закалывал на плече черно-желтый плед — переплетение диковинных растений и зверей, украшенная шлифованными аметистами — вспыхивала в солнечных лучах множеством сверкающих искорок.

Почти добравшись до цели, сэр Гисборн с легким изумлением узрел, что его спутник отнюдь не пребывает в гордом одиночестве. Рядом с ним стояла молодая женщина — высокая, темноволосая, в красно-зеленом платье, несколько откровенно облегавшем пышную фигуру. Шотландец что-то сказал ей на ухо, и девушка беспечно рассмеялась, запрокидывая назад голову и блестя зубами.

«Начинается, — обреченно подумал Гай. За время пути он уже привык к тому, что почти в любом городе и даже в самой крохотной деревушке, где они останавливались переночевать, Мак-Лауд незамедлительно находил такую вот, с позволения сказать, подругу из числа легкомысленных девиц, всегда готовых согрешить с заезжим рыцарем, или торговцем, или все равно кем при условии, что потом им подарят какую-нибудь дорогую безделушку или просто заплатят. Все попытки сэра Гисборна заставить компаньона образумиться натыкались либо на искренне недоумевающий взгляд, либо на утверждение, что никто никого не принуждал и все происходило по обоюдному согласию. Надо отдать ему должное, Дугал умудрялся обстряпывать свои делишки, не попадаясь на глаза как попутчикам, так и разъяренной родне своих мимолетных приятельниц. Гай надеялся, что Мак-Лауд хотя бы ради праздника станет вести себя приличнее, но его помыслы, как выяснилось, не оправдались. — Ему что, не прожить спокойно хоть одного дня?»

— Это Розалин, — невозмутимо сообщил Дугал, а девица скромно опустила глаза и присела в поклоне. — Она здешняя, из Тулузы. Розалин, это мессир Гисборн.

— Очень приятно, — мрачно буркнул Гай, мысленно выругав сначала компаньона, а затем себя: собственно, чего он придирается? Пройтись по людной улице с девушкой — не грех и не преступление.

— Сейчас заберем Френсиса и отправимся, — продолжил шотландец. — Розалин, как у вас тут обычно празднуют?..

— Сначала все сходятся на Рыночную площадь, к собору Нотр Дам де Тор на общую мессу, — воркующим голоском неторопливо заговорила девушка, — если мы поспешим, то сможем занять места поближе. Потом начнется торжественный ход по улицам и еще в этом году обещали дать представление о житии Сен-Реми. После девятого часа начинаются развлечения, танцы и угощение для всех желающих от нашего графа.

Умиротворяющая речь Розалин сделала свое дело: сэр Гисборн смирился с ее присутствием. В конце концов, она наверняка совершеннолетняя и понимает, что делает и с кем связывается. Не прогонять же ее, в самом деле?

Танец наконец завершился, пары замерли в финальном поклоне, не без признательности слушая благодарственные выкрики. Восседавший на огромной бочке Франческо убрал свою виолу в чехол, огляделся, разыскивая попутчиков, и обрадованно замахал рукой, показывая, что вот-вот придет.

Он действительно не заставил себя ждать, но, к тихому отчаянию Гая, явился в сопровождении сразу двух особ женского пола: Изабель и некоего хрупкого глазастого создания с копной золотистых кудряшек. Сэр Гисборн заподозрил, что создание рождено в тех же краях, что и Франческо, что подтвердилось спустя миг, когда незнакомая девица прощебетала, называясь:

— Кателла деи Маччо.

— Ее отец занимает соседние с нами комнаты, — объяснила Изабель, уловив недоумевающие взгляды господ рыцарей. — Мы с ним отчасти знакомы, по прежним торговым делам. Он отправляется на праздник со своими друзьями и потому доверил мне и мессиру Бернардоне присмотреть за его дочерью.

— Да, да, идемте, идемте скорее! — от нетерпения Кателла чуть ли не подпрыгивала на месте и произносила слова с ужасающим акцентом. — А то на площади будет не протолкнуться!

— Конечно, монна, — Дугал ловким движением согнал трех юных дам в хихикающий красочный табунок и подтолкнул к не верящему своему счастью Франческо. — Френсис и вы, леди, сделайте милость, подождите нас на улице, только не уходите далеко.