Александр Абердин - Три недели в Советском Союзе

— Михаил Сергеевич, вот потому-то Леонид Ильич и отправил вас в Будённовск, чтобы вы, погрузившись в настоящую работу, смогли закалить себя и проверить в большом деле. — Нисколько не смущаясь солгал Сергей — Не стану вам больше ничего говорить о Москве, но теперь вы один из немногих людей в мире, кто знает о моей тайне. Ну, а теперь мне пора домой. Команданте Фидель меня наверное уже заждался. Он сейчас сидит у меня дома на кухне и спорит с Ясиром о том, кто первым увидел во мне подкидыша. Шучу, они никогда не спорят друг с другом. — Сергей поднялся из кресла, коснулся плеча Горбачёва, который, казалось, не слышал его слов, и добавил — Михаил Сергеевич, ничего из того, что я здесь вам показал, вы не совершили. Более того, своевременное вмешательство Леонида Ильича, который без объяснения причин направил вас в Будённовск, позволило вам проявить себя в новом качестве и поэтому вы уже не Горби и теперь Запад будет любить и обожать вас совсем по другой причине.

Горбачёв собрался с силами и тоже встал. Он горестно развёл руками, хлопнул себя по бёдрам, а потом неожиданно улыбнулся и вполне бодрым голосом сказал:

— А ведь вы правильно заметили, Сергей Александрович, я действительно очень сильно переменился.

Они вышли из самолёта, спустились по траппу, попрощались и каждый сел в свою машину. Горбачёву был подан точно такой же правительственный лимузин, на котором возили в Будённовске Сергея. Фидель Кастро и Ясир Арафат действительно ждали его на кухне в большой квартире, походившей из-за множества гостевых спальных комнат на гостиницу. Они сидели за стойкой бара, пили кофе и разговаривали. Сергей сразу же подсел к ним, но разговор был недолгим. Было начало двенадцатого, а завтра всем предстояло подниматься в шесть утра и потому они разошлись по своим спальным комнатам. Наутро Сергей проснулся в пять и пять часов десять минут уже одетый в новенький маршальский мундир, сидел за рулём ярко красного спортивного «Феррари». Николай сидел справа и то и дело опасливо крутил головой. Он любил быструю езду, но не настолько, а потому жалобным голосом попросил друга:

— Серёга, давай не будем преодолевать звуковой барьер?

По Будённовску Сергей проехал чинно и степенно, со скоростью не выше семидесяти километров в час, но вскоре они подъехали к специальному пропускному пункту, на котором целый ряд глухих стальных ворот с золочёнными звёздами, покрашенных в зелёный цвет, открывали выезд на самое широкое в мире шоссе, ведущее к космодрому. По сути дела это шоссе стадвадцатиметровой ширины являлось огромной посадочной площадкой для кораблей-миротворцев, но самое главное по нему можно было быстро доехать до космодрома. Двое автоматчиков подошли к машине, удостоверились в том, что у маршала Чистякова и генерала Зимина имеются с собой пропуска и взяли под козырёк. На лобовом стекле «Феррари» пропуск уже успел изрядно выгореть под палящем южным солнцем. Как только ворота поднялись, он сразу же бросил машину вперёд и помчался по хорошо освещённому шоссе чуть ли не на максимальной скорости. Дорога — идеально прямая и абсолютно ровная на протяжении всех своих ста двадцати километров, позволяла Сергею ехать с любой скоростью. Ещё эта дорого отличалась тем, что она пролегала строго вдоль тридцать восьмой параллели.

Через шестнадцать минут и двадцать три секунды они были уже на космодроме, возле второго пропускного пункта, проехав который Сергей помчался к «Семёрке». Сегодня ему удалось выехать из семнадцати минут. По самому космодрому он уже так не гонял, хотя и ехал очень быстро. Близи ракета «Вулкан» и вовсе завораживала своими размерами. Сто девять метров в высоту вместе с разгонным блоком «Везувий», который должен был вывести на орбиту уже полностью заправленный всеми необходимыми расходными материалами и оборудованием космический отель общей длиной в двадцать семь метров и диаметром в девять, рассчитанный на шестнадцать постояльцев. Сто девяносто две тонны полезного груза должно быть поднято на высоту в семьсот пятьдесят километров, чтобы потом летать вокруг Земли не менее пятидесяти лет. Пожалуй никто кроме Сергея и президента «Космического альянса» космонавта СССР Константина Петровича Феоктистова не знал точной стоимости этого груза, а она тоже была очень велика, два миллиарда шестьсот сорок тысяч рублей, или долларов, или евро, кому как нравится. Всё равно эти три валюты менялись один к одному.

Когда встал вопрос, кого поставить во главе «Космического альянса» и кому подчинить все космические КБ, Сергей был непреклонен — только гражданскому человеку и только космонавту, а следовательно Константину Петровичу. Он привёл политбюро не просто убийственные, а термоядерной силы аргументы и все проголосовали единогласно. После этого Сергею пришлось приложить огромные усилия к тому, чтобы заставить работать отряд гениев-анархистов, как он и Константин Петрович прозвали советских ракетчиков. В ход пошло всё, лесть и убеждения, суровый начальственный тон и даже падание на колени, приглашения в Белый дом на обед и Вестминстерский дворец к королеве на чай, ловля марлинов с Фиделем Кастро, стоящим за штурвалом яхты, в общем он задействовал всё, кроме Ватикана, чтобы уговорить некоторых гениев не выпендриваться и не тянуть одеяло на себя. Всё было пущено для этого в ход, кроме денег, так как ему с первого часа пришлось разговаривать с миллионерами.

Кто-то Сергея невзлюбил но вскоре стал относиться к нему по-дружески, кто-то наоборот, поначалу возлюбил его, но потом остыл и стал отпускать в адрес великого реформатора Всея Руси принца Чистякова язвительные шпильки, но самое главное, все эти корифеи мирового ракетостроения, такие как, — Сергей Афанасьев, Борис Губанов, Валентин Глушко, Николай Пилюгин, Сергей Крюков, Владимир Челомей, Николай Кузнецов, Архип Осипович Люлька, Алексей Исаев, Владимир Бармин, Мясищев, Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский, друзья Феоктистова космонавты Владимир Елисеев и Александр Егоров, которые стали руководить своими собственными КБ, а также тысячи других специалистов, взялись за работу с такой энергией, что работа закипела с бешеной силой. Вот тут-то всем этим гениям и пригодились его широкие плечи, на которых он приволок им двенадцать «Силиконов», чьи хард-диски были набиты всей той космической информацией, которую они только смогли тогда купить.

За каких-то семь месяцев на месте старого Будённовска был построен космический научный центр из трёх дюжин небоскрёбов, оборудован по последнему слову техники и первым в него въехал научный коллектив друга Королёва, Николая Алексеевича Пилюгина. Соединёнными усилиями концерна «РКТ», «Сименса» и «Ай Би Эм», были созданы мощные компьютеры, в главный научный центр «Космического альянса» приехали ракетчики из США и Франции и работа закипела так, что клубы пара достигали верхних слоёв атмосферы. Завод «Прогресс» в Куйбышеве преобразился, в три смены заработали все остальные производственные предприятия и одновременно шло строительство крупнейшего на планете космодрома.