Александр Прозоров - Испанский поход

– Завтра же я переправлю свою армию на другой берег реки и отправлюсь к столице, – заявил Иллур, не успев появиться на берегах Истра, – разведчики сообщили мне, что геты ждут моего появления и все чаще нападают на наши поселения. Я должен уничтожить весь этот род, иначе он не оставит меня в покое.

– А мне что делать? – уточнил Ларин, уже подозревавший, что надолго здесь не задержится.

– Ближние перевалы в наших руках, так что пока здесь будет спокойно, и ты тут не нужен, – разъяснил Иллур, попивая вино в своем походном шатре и поглядывая на сундук с римским золотом, который преподнес ему кровный брат, – ты, Ал-лэк-сей, отправишься дальше и очистишь мне водный путь до самого моря. По нему должны ходить только мои корабли.

– Очищу, конечно, – кивнул адмирал, – да только сил там у греков гораздо больше, чем у меня, даже если все, что мне рассказали пленники, поделить на два.

– Отправь гонца посуху в Тиру, пусть тебе еще кораблей пришлют, – отмахнулся Иллур, вытирая усы, – или Гилисподис новые построит. Он ведь этим только и занят. Пока мы в походе были, должен был еще несколько кораблей на воду спустить. Можешь взять, но не все.

– Почему? – озадачился Ларин. – Что там охранять, в тылу, если здесь от греческих триер не продохнуть?

– Нельзя, – повторил Иллур, – что-то неладное творится с сарматами, надо выждать, пока не получу верных сведений.

– А что с сарматами не так? – насторожился Ларин, невольно вспомнив последний разговор с Исилеей перед расставанием. – Они же должны были гетов бить уже давно. Я думал, эта бой-баба Орития всех извела.

Иллур нахмурился.

– Мы с Оритией разделились в горах. Она первой прошла через освобожденные перевалы, но в назначенный час не явилась к месту сбора, – проговорил Иллур сквозь зубы, – а потом мне донесли, что сарматы по приказу Гатара ушли в Крым и что их царь тайно принял послов от римлян.

– Разве он дружил с римлянами? – не поверил своим ушам Леха. – Зачем тогда послал с нами войско против них?

– До сих пор не дружил, – осторожно заметил Иллур, – но сейчас все меняется, брат. И никто не знает, что будет завтра. А потому…

Он встал и прошелся по юрте.

– Часть кораблей останется в портах. Особенно в Крыму, который к Гатару ближе всех.

Услышав о таких вариантах развития событий, Леха даже слегка напрягся оттого, что его немедленно перебросят в Крым укреплять тылы в ожидании возможного нападения сарматов. Но это могло произойти не раньше, чем он разделается с греками тут. А здесь все только начиналось. Прибытие фиванцев и афинян создавало большой перевес сил не в пользу скифов в войне на суше. Конечно, конница Аргима – это сила, но греки все прибывали. Не ровен час, должны были появиться спартанцы и армии других полисов. Тогда положение на суше, во всяком случае по части пеших отрядов, будет далеко не в пользу подданных Великой Скифии.

А если в этот момент еще и сарматы вдруг предадут Иллура, нанесут удар в спину, как-то все будет невесело. Защитить от ударов со всех сторон огромную, но еще не окрепшую кочевую империю, которая обрастала не только землями и пастбищами, но городами и флотом, будет не так уж просто. При всем этом Лехе не давало покоя еще одно соображение – как же теперь быть с Ганнибалом, которому скифы обещали мощный удар по легионам в Северной Италии? Наступление на Рим уже наверняка началось, а скифы и не думают приходить на помощь. Самим бы разгрести все, что приключилось.

«Где теперь я, – подумал невесело Ларин, – и где эта Северная Италия. Вернусь ли вообще туда или здесь придется сложить свою буйную голову, еще вопрос. Но одно знаю точно: пока всех греков здесь не повыведу, Иседона не убью, не вернусь. Так что извини, Федор, придется отложить нашу встречу. Никак не поспеваю в срок».

Конечно, с Ганнибалом вышло не очень правильно, но Ларин отогнал от себя эти мысли. Не его это был вопрос по большому счету. А Иллура. И все же сомнения не отпускали адмирала, а совесть покусывала.

– Да и хрен с ним, – сказал он по-русски вслух, позабывшись, – разберемся. Где наша не пропадала.

На следующий день Иллур, оставив Аргима с тридцатитысячным корпусом, увел свою конницу в степи, переправившись на другой берег. Римское золото царь забрал с собой, отблагодарив Леху его частью. Вслед за этим и сам адмирал стал готовиться к отплытию, благо все корабли после нападения аргивцев были в порядке.

– Смотри тут, – наставлял Ларин коменданта крепости, – стены в порядок приведи да будь готов к новым нападениям. Иллур, конечно, оставил воинов на ближних перевалах, но от греков можно всего ожидать.

– Каранадиса с собой забираете? – не то спросил, не то пожаловался Гирун, теребя ножны меча и разглядывая обсыпавшуюся после взрыва «ракет» часть стены.

– Забираю, – подтвердил адмирал, проследив за направлением взгляда коменданта, – то, что мы с ним придумали, надо еще до ума довести, прежде чем снова в дело пускать. Так что и тебе спокойней будет.

Гирун, который вполне был доволен горшками с зажигательной смесью, только вздохнул.

– Запас ведь у тебя имеется, – добавил Леха, чтобы поддержать коменданта, расстроенного расставанием с лучшим взрывником.

– Имеется, – кивнул тот, – на две такие осады хватит.

– Ну вот, значит, порядок. Катапульту Архимеда погрузили? – уточнил он, увидев, как Токсар с морпехами занимается погрузкой на телеги обычных орудий.

– Еще вчера, – кивнул Гирун с восхищением, позабыв о своих неприятностях, едва заговорили об этом чудо-оружии, – знатная вещь. Одним ударом столько греков отправляет на встречу с богами. А то, может, оставили бы? Вещь тяжелая, чего ее с собой таскать.

– Нет, брат, – усмехнулся Ларин, – мне еще города брать. Пригодится.

Жара стояла невообразимая. От нее не спасал даже ветер, приносивший вместо прохлады тучи пыли с холмов. Песок забивался в глаза, хрустел на зубах. Четырехдневный марш по землям Ливии выдался на редкость трудным даже для закаленных зноем солдат из африканских хилиархий Федора. Особенно начало похода, пока они еще не достигли гор, укрывшись от ветра. Впрочем, никто не жаловался. Тяготы и лишения пехотинцам Атарбала приходилось терпеть постоянно, на то она и служба.

Закрывая лицо плащом, Федор шел по узкой дороге впереди своих солдат, то и дело сплевывая песок и вспоминая спокойные деньки в Таранте, после взятия города, которые он провел вместе с любимой женщиной и ребенком.

– А как хорошо было стоять лагерем в Северной Италии, – словно в ответ на его мысли мечтательно заметил здоровяк на одном из привалов, уткнувшись спиной в камень, что находился в тени холма, – тогда, перед самым началом похода на Рим.