ИММАНУИЛ ВЕЛИКОВСКИЙ - ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В АМНЕЗИИ

Эта фантазия Байрона не родилась по воле поэта, извлекающей творческий эликсир из ничего, оживляющей образы и ситуации, им изобретенные и никому больше не известные.

Детали этого стихотворения – вулканы, сверкающие во тьме, внезапно обезлюдевший и обнищавший мир, стаи обезумевших от страха диких птиц, которые порхали над землей, пребывавшей в тисках голода и отчаяния, – казалось, явились отзвуком каких-то древних воспоминаний. Байрон, по-видимому, не осознавал сходства с ситуацией времен Исхода и блужданий в пустыне, когда он развернул перед читателями эту картину мира, близящегося к концу. Но именно так выжившие после первого удара, столь разрушительного, как мы знаем, должны были видеть свое существование в мире погибающем и не подлежащем воскресению: разве это не то самое реальное событие, которое было похоронено в человеческой душе более тридцати веков – унылая картина, где стаи птиц безнадежно парят над землей среди оголодавших путников в мире, окутанном пеплом?

В книге «Земля в перевороте» я попытался показать воздействие изменившихся экологических условий на животный мир, даже притом, что человек мог и не иметь об атом непосредственных впечатлений. Я нарисовал картину так, как она\мне виделась через сохранившиеся кости и камни: «В изменившихся условиях, среди климатических превратностей, среди высохших пастбищ, среди растений, которые не годились в пищу, или при отсутствии животных, которые могли бы стать добычей, эти немногие последовали за прочими в изнурительной борьбе за существование, уступив в конце концов в борьбе за выживание видов.

Горящие леса, надвинувшиеся моря, извергающиеся вулканы, затонувшие земли взяли основную дань; бесплодные поля и сгоревшие леса не предлагали благоприятных условий для тех испуганных и одиноких, которые выжили, и внесли свою долю в процесс уничтожения».

Лорд Байрон не описал эсхатологической картины умирающего мира будущего, хотя сам считал, что сделал именно это: он черпал из общего для всех людей, и даже для животных, источника.

Эдгар Аллан По написал один короткий рассказ – «Разговор Эйрос и Хармионы». Закончив свою земную жизнь, старое прибыла в потусторонний мир и была встречена Хармионой: они знали друг друга еще на земле. Хармиона, уже в течение нескольких лет обитающая в Земле Обетованной («АЫепп»), говорит; «Я сгораю от нетерпения услышать подробности о грандиозном событии, забросавшем тебя к нам. Поведай мне о нем… на старом привычном языке мира, погибшего столь ужасно… Когда, покинув человечество, я прошла через Могилу и Ночь, – в ту пору, если я верно помню, бедствия, постигшего вас, никак не ожидали. Но ведь я была мало сведуща в предсказаниях умозрительной философии тех дней».

Эйрос отвечает: «Как ты сказала, бедствия, постигшего нас, совершенно не ждали; но подобные невзгоды на протяжении долгого времени составляли для астрономов предмет обсуждения. Едва ли стоит говорить тебе, друг мой, что, когда ты ушла от нас, люди истолковали те места из наших священных писаний, где повествуется об окончательной гибели всего сущего от огня, как относящиеся лишь к земному шару. Но касательно сил, посредством которых свершится наша гибель, все предположения были ошибочны, начиная с той эпохи развития астрономии, когда перестали считать, что кометы способны уничтожить нас огнем. Была точно установлена весьма невысокая плотность этих небесных тел. Заметили, что они проходят среди спутников Юпитера без какого-либо значительного изменения массы или орбит этих второстепенных планет. Мы давно рассматривали этих небесных скитальцев как крайне разреженные, газообразные скопления, никак не способные причинить вред нашему весомому шару даже в случае соприкосновения. Но соприкосновения мы ни в коей мере не опасались, ибо элементы комет были досконально известны. Что среди них должно искать носителя огненной гибели, много лет считалось недопустимой идеей. Но последнее время причудливые фантазии и вера в чудеса странным образом распространились по свету; и хотя подлинное предчувствие грядущей катастрофы укоренилось лишь среди немногих невежд, но после того, как астрономы объявили о новой комете, эта весть была принята всеми с какой-то тревогой и недоверием.

Немедленно определили элементы незнакомой кометы, и все наблюдатели сразу признали, что ее траектория в перигелии проходит очень близко от Земли. Двое или трое второстепенных астрономов настоятельно утверждали, что соприкосновение неизбежно. Не могу должным образом выразить тебе, какой эффект произвело это сообщение. Несколько дней люди не в силах были поверить утверждению, которое их разум, погруженный в будничные заботы, никак не мог осмыслить. Но правда о чем-то жизненно важном быстро доходит до понимания даже самых тупо'ум-ных. Наконец, все увидели, что астрономия не лжет, и принялись ожидать комету. Ее приближение на первых порах не казалось особо стремительным; да и вид ничем не поражал. Она была тускло красная, с еле видным хвостом. Семь или восемь дней мы не замечали значительного увеличения ее диаметра и видели лишь частичное изменение ее цвета.

Тем временем повседневные дела оказались в забросе, и всеобщий интерес был направлен на все расширяющееся обсуждение природы кометы, начатое людьми с философским складом ума. Даже величайшие невежды напрягали свои дремлющие способности ради рассуждений о комете. Теперь ученые не тратили ни интеллекта, ни души на то, чтобы рассеять страхи или защитить любимую теорию. Выбиваясь из сил, они искали правильного взгляда. Они мучительно добивались совершенства знаний. Истина восстала в чистоте силы своей и в беспредельном величии, и мудрые благоговейно простерлись перед нею..

Мнение, будто земной шар или его обитатели подвергнутся урону от предполагаемого соприкосновения с кометой, с каждым часом теряло вес среди мудрых; и мудрым теперь предоставлялась свобода власти над разумом и фантазией толпы. Было доказано, что плотность ядра кометы значительно ниже плотности самого разреженного из наших газов; настойчиво подчеркивали факт происхождения подобного небесного гостя среди спутников Юпитера, не имевший никаких опасных последствий, что весьма споспешествовало уменьшению ужаса. Богословы с усердием, вызванным страхом, занимались библейскими пророчествами и толковали их народу с прямолинейностью и простотою, дотоле неведомой. Представление о том, что окончательная гибель Земли настанет от огня, внедрялось с упорством, убеждавшим всех; а что кометы состоят не из пламени (как поняли к тому времени все) – было истиной, в огромной мере ослабившей всеобщее предчувствие предсказанной беды. Заметно было, что принятые суеверия и заблуждения черни относительно эпидемий и войн – заблуждения, широко распространенные при появлении любой кометы – теперь были совершенно неведомы. Словно бы неким судорожным усилием разум в единый миг низверг суеверие с престола. В повышенной любознательности черпал силу и слабейший ум.