ИММАНУИЛ ВЕЛИКОВСКИЙ - ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В АМНЕЗИИ

Прочтя ответ об одном из таких сеансов, где было зафиксировано каждое слово, произнесенное человеком, иногда ответы на вопросы экспериментатора, а также детальное описание мучительных переживаний стонущего и насмерть перепуганного субъекта эксперимента, я задал вопрос: но с какой целью человек стремится к подобному опыту? И я не смог получить удовлетворительного ответа от своего собеседника. Значит, это просто потребность еще раз оказаться в том времени и в той обстановке, когда и человек и зверь пытались, напрягая последние силы и со все меньшим успехом-, выбраться живыми из очага катастрофы, ареной которой была вся Земля и окружающее ее пространство?».

Один учитель общеобразовательной школы из города Нью-Йорка написал мне письмо, в котором рассказал о своих снах, о пережитых им галлюцинациях и выразил тревогу по поводу неспособности или нежелания человека видеть свое прошлое. Он выразил свои мысли почти поэтически – на бумаге это смотрелось так, будто они были написаны древними буквами библейского еврейского языка, хотя он писал на современном английском. Вот что он рассказал: «Вы начали раскапывать для человечества прошлое, заполненное картинами немыслимого насилия. До этого Армагеддон воплощался для нас в этом заменившем комету идоле – водородной бомбе. Хотя гонка вооружений прекращена, мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы вспомнить, кто мы и почему мы являемся носителями насилия. Для ваших теорий катастрофических столкновений вы собрали этнические, исторические, археологические, геологические данные, но вы не коснулись самого главного источника истины – памяти о самих этих катастрофах, пережитых нашими предками, которая сохраняется у нх потомков через сны и галлюцинации. Я имел сотни снов: в некоторых отразился ужас перед приближением кометы, пламя, блистающая стрела с оперением поперек неба, жуткий страх, попытки устроить себе убежище, экономия воды и пищи, безнадежность, дождь из камней, горящие изуродованные тела, бесконечные черные воды, крыши и обломки, на которые взбирались уцелевшие, горящие города, падающие нефтяные капли, навязчивые картины обугленных тел, куски тел, взлетающие в воздух, подземные лабиринты, в которые бежали уцелевшие (элемент бессознательной пещерной фобии), фантастические леса, воздвигнутые над потопом, улетающие в воздух при изменении гравитационных сил, безумные мольбы, обращенные к разгневанным богам кометы, кучке головорезов, собирающих тела обреченных и уносящих эти ужасные жертвоприношения, уничтожение других народов во имя богов – жестокие муки, на которые обрекали заветы и табу религиозного культа кометы. Как могли вы пренебречь неоспоримыми фактами, свидетельствующими в пользу ваших открытий тем, что все мы являемся потомками уцелевших и все знаем истину (хотя мы это отрицаем перед лицом страха и боли, и порочих разгребающих пепел наших ночных кошмаров, который, как мы надеемся, будет «покоиться в мире»), несмотря на наше пребывание в состоянии шока и универсальной амнезии и не осмеливаемся вспоминать о том ужасе, на который человечество себя обрекло (как свидетельствует изгнание человека из райского сада). Вас поносят, потому что вред слишком велик, чтобы единичный разум мог с ним справиться. Галлюциногенные наркотики – это единственный способ пережить ужасное прошлое без угрозы полного самоуничтожения. Альтернатива нашей неспособности выбраться из заполненного ужасом прошлого и пересоздать себя весьма мрачна: использование насилия, чтобы заставить нас. вспомнить – насильственного расплавления или расщепления, или, возможно, сверхновой цепной реакции, вызывающей взрыв, которую ученым не терпится открыть и опробовать.

Должны ли мы повторить бедствия и уничтожение, планетарную катастрофу, или нам следует собраться с силами и решиться вспомнить о нашем общем происхождении, общих потерях через воссоздание исторической истины из материала снов, являющихся свидетельствами реальных событий, увиденных с определенной географической и эмоциональной дистанции? Возможно, мы вспомним чело- • века танам, каков он был до познания греха и стыда, что заставило его покинуть земной рай, которым была когда-то земля (порой этот человек смутно видится визионерам, и его непосредственное ощущение возникает при приеме галлюциногенов)? Страхи человечества ныне погребены, но мы обнаружим их без всякого ущерба, ибо, если повернемся к ним лицом, они не только не покажутся нам страшными, но предстанут радостными – сознание, отступившее в глубины адского бедлама, будет вызволено зрелищем грандиозной встречи, когда наша планета соединилась с разъяренной сверкающей плазмой кометы, представшей во всей своей роскоши и ужасающей красоте».

Если в том, что написал мне этот школьный учитель,, заключена истина, то вполне возможно, что широко распространившееся потребление галлюционогенных наркотиков имеет в качестве одной из целей потребность заново пережить травмирующий опыт, глубоко погребенный в человеческом разуме.

Regimen- работа, авторство которой приписывается Гиппократу, врачу конца пятого века-• начала четвертого века до н. э., содержит главу «О снах». В ней есть следующее наблюдение: «Всякий раз, когда небесные тела странствуют свободно, то одним путем, то другим, это указывает на расстройство души, пробуждающейся в беспокойстве».

Переводчик Ке^ипеп, У. X. С. Джоунс, добавил вариант перевода этого предложения: вместо «то одним путем, то другим» – «то в одном направлении, то в другом».

Движение, и в особенности неправильное движение, планет в снах связано с бессознательным ужасом: наблюдение Гиппократа и его интерпретация основаны на глубоком прозрении. Но по какой же причине сильная тревога находит свое выражение в снах, продукте бессознательного разума, заставляя планеты свободно бродить по небу, если небесные тела всегда двигались по правильным орбитам, никогда не угрожая Земле и ее обитателям?

Чтобы иллюстрировать данное Гиппократом описание страшного сна, в котором планетарные тела покидают свои орбиты, я предлагаю здесь сон, рассказанный мне профессором истории университета Среднего Запада в связи с лекцией, прочитанной мною несколько лет назад группе сотрудников факультета.

«Недавно вы выразили интерес к моему сну, который я вам пересказал в ходе беседы за обеденным столом. Я видел этот сон, насколько я помню, когда мне было лет шесть-семь (т. е. в конце 1920 или в 1921 году;…Во сне я находился во дворе нашего дома поздним вечером; с огромной тревогой и страхом я смотрел на небо, на котором не было луны, зато были какие-то небесные тела, больше обычных размеров, «сердито» роящиеся или спорящие друг с другом, Я очень тщательно взвешиваю слова, чтобы передать действительное впечатление.